Сегодня была суббота. Общий ее с братом выходной. Завтра ее смена в магазине. Папа будет с сыном, а в свой свободный понедельник всю плитку положить точно не успеет. Долго ждали водопроводчика, все планы им дядька поломал. Ну кто перед праздниками ремонт затевает! Только те, кто его второй год закончить не может.
— Хорошо, скажу… Я попросила у Деда Мороза куклу.
Соня придумала ответ на ходу. Это ж самый простой и дешевый вариант. Возьмёт в магазине китайского пупса и потом вернёт. Не станет же Тиша проверять, играет она в куклу или нет… Но под ёлкой точно проверит первого января коробку. Ёлка настоящая. Чуть с отцом вчера не поругалась за необоснованную трату, но тот сказал, что о деньгах они подумают в следующем году, а в этом пусть и в их дом придёт сказка. А откуда ей прийти? Если только заблудится ненароком в однотипном районе старых хрущевок.
— Мама не звонила? — спросил, когда Тихон наконец набегался возле украшенной елки, и уснул в кроватке.
Соня отвернулась, чтобы уйти от ответа. Но квартирка крохотная — никуда не уйдёшь от реальности и их вынужденного сиротства.
— Нет.
Соня начала нервно поправлять на колючих ветках блестящие шары, хотя те висели идеально. Да и сама ёлка была, точно с картинки. Даже в пластмассовом поддоне, куда отец налил воду со специальной жидкостью. Соня боялась спрашивать точную цену зеленой красавицы. В их доме пахнет мандаринами и хвоей, как и должно быть в преддверии новогодних праздников. Заодно еще и корицей из рогаликов, которые они пекли с Тихоном накануне вечером.
— Ну ничего… Может, у неё действительно нет денег вам на подарки.
И времени — на детей. Соне на момент развода было пятнадцать, уже достаточно взрослая, чтобы понять, что ее с братом променяли на свободу и какого-то мужика. На шанс для матери начать новую жизнь. Последний. С детьми (тем более, с двухлеткой, шанса никакого не будет, а его (папу) она видеть больше не может. Соня слушала все эти разговоры через тонкую перегородку комнаты, в которой жила одна. Тяжело с двумя детьми? Так она говорила, что сделает аборт, и не нужно было отговаривать. Новый ребенок ничего не поменяет в отношениях, которых нет и не было. Как не хотела второго ребёнка, так и не хочет, даже с тем фактом, что он есть. Мужики уходят и начинают новую жизнь без зазрения совести. Кто придумал, что баба цепями к детям прикована? Она родила, раз мужикам природой рожать не дано, а дальше сам крутись. В сад отдашь, а Сонька дылда уже. Завтра замуж выскочит и свалит.
Свалила. Из школы. Нет, ходила иногда. Вытянули ее на тройки из жалости, но поступить никуда не могла, да и не пыталась даже. Не до учебы, когда папиной зарплаты ни на что не хватает. Алименты курам на смех, а на помощь от государства только мандарины купить можно. Родственники как-то сами собой отпали. Испугались, что нянчиться придётся с Тихоном. Нянчилась она. Братик даже мамой начал ее звать, но отец запретил.
Неужели верит, что бывшая мать вернётся? И сейчас не мог смириться с тем, что через четыре года Марина просто забыла, что у неё были дети. Были…
— Соня, ты придумай что-нибудь, ладно? Какую-то мелочь недорогую купи… Ну, для Тихона. Будто от мамы…
Она не повернулась к отцу, перевесила шар на другую ветку, хоть и получилось скученно. Поправит, когда уйдет на смену. Отец работал охранником. Без оформления. Еще в браке оформил инвалидность из-за грыжи. Думал, так выгоднее, а сейчас держался за место обеими руками. Подменял всех. Вот и сейчас безропотно взял новогоднюю смену. Ничего. Тиша спать будет, а она посмотрит телевизор и тоже спать ляжет. Живут же так другие, чем она лучше… Друзья-подружки отвалились вместе с родственниками. Она теперь мама, заботы по дому и работа, не до шумных беззаботных тусовок. Постарела раньше времени. Паспорт при продаже шампанского в этом году не попросили.
— Скажи, что посылка на почте потерялась, — буркнула себе под нос, вперив взгляд в огоньки гирлянды.
От яркого света и заслезились глаза, не от мыслей же — о матери-предательнице Соня больше не думала.
— Или набери ее номер. Пусть Марина сама ему скажет, что у нее нет денег на подарки. Или скажи, что она умерла. А что, разве не так?
Теперь Соня обернулась и уставилась отцу в глаза. Серые они у него, седые, как виски, а ведь едва за сорок перевалило. Ну, что молчишь?
— Разве так можно, Соня? — ответил он вопросом на вопрос.