Как его не назови — но это реально поражение, ведь придется все бросать и уезжать, пытаясь просто выжить.
— Ну, а кто мог предположить, что даже такое небольшое прогрессорство в землях, не относящихся к Империи, будет сурово и беспощадно наказываться? Это же тайна имперская высокого уровня важности, про нее простой народ вообще даже не подозревает! — успокаиваю я сам себя. — Никто из знакомых не мог меня предупредить о такой опасности.
— Мог бы поменьше обороты производства запустить, это — да! Хватило бы и одной столярки на самом деле!
Придется оставить здесь рудник, но с ним-то ладно, мой горячий источник, который пока так и не раскрутился, не отбил свои вложения, только радует меня самого постоянно, не совсем мое производственное поле с горнами и кузницами, зато полностью принадлежащую мне столярную мастерскую.
Сколько вложено сил и знаний, чтобы все это заработало и что делать дальше?
После стольких-то хлопот, получения норрского дворянского достоинства, крутого такого прогрессорства за неполный местный год — и оказаться снова всего-навсего беглецом. Беглецом, опять спасающим свою жизнь, как в первые дни в новом для меня тогда мире.
Причем очень сильно и активно разыскиваемым могущественной Империей, это опаснейшее положение не сравнить с тем, что когда-то ко мне имели претензии простые бандиты из Кворума и довольно обычный, ничем не примечательный особо норр Вельтерил.
О таких временах и простых проблемах даже вспомнить приятно на самом деле.
Когда я приехал в горы простым воином в отставке, тогда мое положение было надежнее и что самое главное — гораздо спокойнее.
Нервные клетки — они не восстанавливаются, это только я здесь правильно понимаю, про такое положение вещей в этом мире никто еще и не подозревает на самом деле.
Я сходил проверил своего пленника, он закутался в одеяла на соломе и пока молчит, понимая, что я почувствовал его попытку нападения. Зато в его сознании я чувствую сильную ненависть ко мне, не привык один из самых главных функционеров Всеединого Бога к такому обращению. И такому унизительному содержанию в путах в темноте ледяного подвала, который просто вымораживает любую защиту.
Ладно, что молчит, зато разумно мыслит, больше мне пока узнавать нечего.
— Кормить сегодня не буду. Это за ту попытку, — бросил я в темноту и ушел, закрыв подвал.
Там немного потеплело из-за жизнедеятельности узника, голова у него еще нормально работает, так что не помрет за ночь. Нужно все же у него понизить возможность к сопротивлению, а как это сделать другим путем — я не знаю.
Пусть дрожит всю ночь и спасает свое здоровье и саму жизнь от замерзания, все побольше ЭНЕРГИИ потратит, поменьше на противодействие мне останется. Единственно оставшийся мне путь общения с ним самим через боль и непрерывные страдания.
Уже в ночи вернувшиеся гвардейцы доставили мне купца Останила. Со стены предупредили, что три человека отделились от приехавшего воинского отряда, подошли к воротам и там стоят чего-то ждут.
— Все на стены! — скомандовал воинам.
— Открывай! — приказал я стражнику и за распахнутой калиткой ворот увидел купца под присмотром пары гвардейцев.
— Заходи! — скомандовал я ему. — А вы ждите!
Как я и ожидал, никто из гвардейцев спорить и препираться не стал. Им приказано самим Первым Слугой доставить арестованного купца в замок, остальное уже не их дело, чтобы что-то требовать и пререкаться.
Купец робко перешагнул через каменный порожек и остановился сразу за быстро закрытыми воротами.
— Отойдем, переговорить нужно, заодно покормлю тебя, — сказал я ему и провел своего пособника в донжон.
Я хорошо понимаю, что купец винит меня в обрушении своей жизни и поэтому не разговариваю, ожидая, пока он насытится кашей со щедрым мясом. В загоне скопилось восемь толстых хрюшек, оставлять их имперским солдатам нет никакого смысла, как и раздавать крестьянам. Потому что им самим лучше отсюда исчезнуть.
Поэтому я уже приказал резать по свинье в день и щедро кормить всех крестьян кашей с огромным количеством мяса.
— И саму кашу не жалеть, всем желающим выдавать по двойной порции! Да, не только работникам, а вообще всем, кто попросит!
Авось за шесть-восемь дней запас мяса закончится, останется только зерно и овощи в продовольственном подвале.
— Впрочем, какого хрена что-то здесь оставлять? Раздам своим крестьянам, раз они теряют пока свое жилье. И работу тоже теряют на какое-то время. Имперцы могут тут все без разбора спалить, когда не найдут своего Первого Слугу, деревню мою точно не пожалеют.