Вижу, что купец доел кашу, старательно вытер хлебом миску, заметно, что сильно голодный приехал.
— Клафия, принеси еще пару мисок с кашей! Мне тоже! — пока смотрел на аппетит купца, сам есть захотел.
Вскоре подруга прибегает с едой и снова уходит на кухню, повинуясь моему жесту.
— Не кормят?
— Плохо и мало. Что ты мне, норр Вестенил, хочешь сказать? Ведь это же Первый Слуга меня вызвал? Так прискакавшие воины доложили своим командирам, я все слышал.
— Вызвал он, а разговаривать буду я, — сразу отвечаю я.
— Вот как? Удивительное дело, скажу тебе, — хорошо держащий себя в руках купец намекает мне, что все происходящее очень странно.
Да, вызвал его могущественнейший сановник Империи, но его нигде не видно и не слышно, а разговоры ведет сильно провинившийся перед Империей норр. Который должен или в подвале смирно сидеть, или на воротах неподвижно висеть.
Я ему не стану, конечно, объяснять, что оказался гораздо сильнее Шестого Первого Слуги и поэтому именно он сидит сейчас в холодном подвале, а не я собственной персоной.
Все это у него могут вскоре выбить или даже он сам расскажет, когда я выпущу его из замка.
Имеет полное право на такую откровенность, ведь это я завлек его в такие серьезные проблемы. Поэтому, если купец попробует спасти себя и свою семью вместе с торговлей, то я пойму его. Только про бедственное положение Шестого Слуги ему знать ничего не нужно ради нашего общего спокойствия.
Поэтому немного ограничен в том, что могу ему теперь рассказать и обещать:
— Ладно, долго говорить особо не о чем. Ты можешь выбрать один из двух вариантов. Все, что могу сделать для тебя. Или завтра Первый Слуга прикажет тебя отпустить, дать тебе лошадь и сопроводить десятком гвардейцев до Петрума. Там они доложат, что с тебя сняты все обвинения, твоя торговля возвращена тебе обратно, а тебя приказано отпустить и восстановить в правах.
— Даже так? — очень удивлен купец, не ожидая такого простого решения сильно запутанного вопроса.
— А ты чего сейчас ждал, до того момента, как тебя повезли сюда? Что тебе вообще сказал Первый Слуга про твою участь?
— Ничего не сказал, подробно допросил сначала. Я ему все, абсолютно все правдиво рассказал про тебя и твое торговое предложение. Выбора у меня не было. Но отношение гвардейцев ко мне в пути не слишком почтительное получилось, это на что-то такое нехорошее в будущем намекает, — правильно все понимает купец.
— Понимаю, — я киваю головой. — Ты все правильно сделал, не стоит что-то скрывать от взгляда Первого Слуги.
В ответ купец просто пожимает плечами, показывая, что он думает так же.
— Так что ты сможешь почти вернуться к прежней жизни, но дело в том, что твои беды с этим окончательно не закончатся. Вполне возможно, что из Кташа поступит новый приказ снова взять тебя под арест и тогда уже некому будет тебя отпустить. Может у тебя будет по времени день-два на то, чтобы распродать весь товар по дешевке, забрать семью и уехать незаметно куда подальше из Петрума. Может будет, но может и нет, и на следующий день тебя снова придут арестовывать.
— А какой второй вариант? — задумывается купец.
— Твоя семья сейчас под арестом или нет?
— Когда я виделся с женой, ничего такого с ними не случилось.
— Тогда второй вариант такой. Тебя отпустят одного приказом Первого Слуги, он даже подпишет правильную бумагу о твоей невиновности. Ты тихонько вернешься домой, заберешь семью и плюнув на остатки наверняка арестованного сейчас товара, снова исчезнешь с ней где-то в огромной Империи. Думаю, что какие-то деньги у тебя есть?
Купец задумался на пару минут и потом все же ответил:
— Деньги есть, пока их не забрали, но, если распродать весь склад за полдня, то их будет гораздо больше.
— Есть еще третий вариант, — продолжаю я, немного подумав.
— Это какой? — удивляется купец.
— Ты возвращаешься с гвардейцами в Петрум прощенным Первым Слугой и ждешь милости от властей. Там уже как оно получится — я тебе точно сказать не могу. Но что-то подсказывает мне, что никто тебя не помилует и поедешь ты со всей своей большой семьей в Кташ. Именно, как имперский преступник, а там вас не ждет ничего хорошего, — говорю я ему тот тоже возможный путь.
Которым он должен будет тогда пройти, если выберет полное непротивление власти и очень робкую такую надежду на справедливый суд.
— Ты что-то знаешь про мою судьбу и судьбу моей семьи, как я вижу? — прозорливо спрашивает купец.
— Нет, я этого точно не знаю, но по обмолвке Первого Слуги догадываюсь об этом, — нейтрально отвечаю я.