А он понимал ее с полувздоха. Он снова фотографировал и подписал контракт с каким-то французским журналом. И вроде бы у него в Норвегии бабушка, очень добрая. Зовет приехать и остаться.
В день передачи денег Катя думала лишь об ужине. Вино выбрала легко — Мозельское, Шпатлезе. Немцы считают его сухим, на самом же деле оно очень легкое. А вот обойтись ли бараниной с чесноком или замахнуться на утку в меду и томатах — настоящая дилемма. Еще подумала, нужно навестить норвежскую бабушку. Если понравится климат, можно и переехать. Генрих будет фотографировать. Катя сможет преподавать йогу местным домохозяйкам. К тому же она рисует декоративные картины, продает через знакомых блоггеров. Никто не верит, но на это можно жить.
Так вот, Катя приготовила ужин. Генриху не звонила, чтобы не обижать подозрениями. День прошел, Генрих задерживался. К полуночи у Кати стали дрожать руки. Хотела выпить чаю, выронила чашку. Все-таки позвонила, — трубку он не снял. В том, что ты круглая дура, трудно признаться. Вызвала такси. Ехала в Ригу, придумывала оправдания. Вдруг ограбили его или в аварию попал. Не могла поверить, что вся эта Юрмала, медовый месяц, красавец на мосту — все обман. Катя сама себе, своим идеализмом, сплела и веревку, и петлю.
В три часа ночи в квартале, где все переливается, блестит и много пьяных голосов, она его нашла. В казино, за столом. Вцепилась в спину — ее оттащили. Он обернулся — с чужим, недобрым лицом. Взлохмаченный, смотрел мертвыми глазами, с трудом узнал. Назвал ее дрянью и дурой, оттолкнул. Тут уже она сорвалась. Кинулась в лицо, царапалась, визжала. Охранники вынесли нервных посетителей на улицу. Там Генрих Катю обматерил и сбежал. И все.
Она позвонила Саше Иванову, но сказать ничего не могла, ревела. Иванов приехал. Тут очень кстати оказалось, что нет у него воображения. Он всегда спокоен как холодильник. Сказал, плевать на деньги, главное, что все здоровы. Этот странный силлогизм успокоил Катю. К тому же если Иванов берется сопереживать, то делает это с размахом. Двадцать тысяч верст и океанский прибой — вот лучший клей для разбитого сердца, сказал он. И пообещал купить домик в Калифорнии. И правда купил.
Отличное средство кстати, прекрасно лечит расстроенные нервы. За неделю Катя сократила рыдания до трех часов в день. Собрала вещи. Чтобы ничто не напоминало о прошлом, она решила ничего не брать. Три шкафа — такой неудобный объем: оставлять жалко, взять невозможно. К тому же там сплошные ансамбли. К джинсам блузки и сапоги, платье летнее у нее было, с ним сандалии, шляпа…
Следующие пять минут ее рассказа я привести не смогу, потому что плохо понял. Так вот, белоснежный боинг собирался унести Катю в своих алюминиевых объятиях. Из мира переменчивых мужчин она улетала к океану, который никогда не обнимет, но и не обманет. Он каждую минуту разный и постоянен в своей переменчивости. Когда до побега осталась ночь, Катя не выдержала еще раз, позвонила Генриху. Просто спросить, как дела, и попрощаться. Почти муж все-таки. Она чувствовала, что выдержит разговор. В ней все уже перегорело, даже гордость. И пусть он знает, он для нее — пустое место.
Генрих поднял трубку и заговорил быстро, не давая вставить ни слова. Снова называл ее ангелом. Говорил, что сам собирался звонить. Невероятным образом в ту ночь он отыгрался. Он знал, что отыграется, и поклялся завязать, если деньги вернутся. И загаданное сбылось. Конечно, ей все это безразлично, он понимает. На прощение не надеется, но хотел бы увидеть ее в последний раз и вернуть всю сумму. И просто взять ее за руку, если можно.
Катя молчала в ответ. То есть, как молчала. Ее пробило сразу после слова «привет». Он все говорил, говорил, потом спросил, почему она не отвечает. И можно ли приехать. Она сказала «угу».
Он добирался час, она взяла себя в руки. Даже улыбалась. Встретились как чужие, говорили о пустяках. Сидели там же, у камина. Чаепитие не предвещало ничего выдающегося. И вдруг раз — они уже голые. До сих пор не понятно, как это вышло. Он уснул, она ревела. А поутру улетела в Америку. Все было кончено, но из аэропорта она снова позвонила, сказать что добралась и все отлично. Потом еще из Калифорнии позвонила, рассказала в двух словах, как устроилась. Потом позвонила предложить остаться друзьями. Ну и просто голос услышать, как он там. И слушала пять часов. Вскоре выяснилось, что прилететь назад дешевле, чем вот так висеть на телефоне. Взяла и вернулась. Втайне от Саши Иванова. Ее бывший до сих пор уверен, что она лечит разбитое сердце Тихим океаном. Он добряк, но лишен фантазии. Он старается ее не тревожить, спрашивает в скайпе, как ей тамошний климат. Катя отвечает — замечательно. Для правдоподобности сочинила смешных американских соседей. Саша им уже приветы передает. Признаться, что она снова с Генрихом, — невозможно.