Только виноградный лист, молодой и кислый.
Только зелень, только синь. Ссадина на локте.
А потом пойдут — крыжовник, яблоки зеленые, и оскому я набью черною смородиной.
Всей семьей придем мы в сад к домику фанерному и, шампурами звеня, сядем под черешней.
И малиновой настойки мне дадут глоточек, а потом еще украдкой я глотну три раза.
И запомню этот вкус, этот цвет навеки, этот сад, фанеру эту, птицу на черешне.
Зелень-зелень, зелень-синь, воскрешенный дедушка.
Сон не сон и жизнь не жизнь, просто пробуждение.
КОНЕЦ
Сквозь
прощальные
слезы
1987 г.
Людмиле Кибировой
«Когда погребают эпоху, Надгробный псалом не звучит, Крапиве, чертополоху Украсить ее предстоит.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, — Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.»
АННА АХМАТОВА
ВСТУПЛЕНИЕ
Пахнет дело мое керосином,
Керосинкой, сторонкой родной,
Пахнет «Шипром», как бритый мужчина,
И как женщина, — «Красной Москвой» (Той, на крышечке с кисточкой), мылом, Банным мылом да банным листом, Общепитской подливкой, гарниром,
Пахнет булочной там, за углом.
Чуешь, чуешь, чем пахнет? — Я чую, Чую, Господи, нос не зажму — «Беломором», Сучаном, Вилюем,
Домом отдыха в синем Крыму!
Пахнет вываркой, стиркою, синькой,
И на ВДНХ шашлыком,
И глотком пертусина, и свинкой,
И трофейным австрийским ковром, Свежеглаженым галстуком алым,
Звонким штандыром на пустыре,
И вокзалом, и актовым залом,
И сиренью у нас на дворе.
Чуешь, сволочь, чем пахнет? — Еще бы! Мне ли, местному, нос воротить? — Политурой, промасленной робой,
Русским духом, едрить-колотить!
Вкусным дымом пистонов, карбидом,
Горем луковым и огурцом,
Бигудями буфетчицы Лиды,
Русским духом, и страхом, и мхом. Заскорузлой подмышкой мундира,
И гостиницей в Йошкар-Оле,
И соляркою, и комбижиром В феврале на холодной заре,
И антоновкой ближе к Калуге,
И в моздокской степи анашой,
Чуешь, сука, чем пахнет?! — и вьюгой, Ой, вьюгой, воркутинской пургой!
Пахнет, Боже, сосновой смолою,
Ближнем боем да раной гнилой, Колбасой, колбасой, колбасою,
Колбасой — все равно колбасой! Неподмытым общаговским блудом,
И бензином в попутке ночной,
Пахнет Родиной — чуешь ли? — чудом, Чудом, ладаном, Вестью Благой!
Хлоркой в пристанционном сортире, Хвоей в предновогоднем метро.
Постным маслом в соседской квартире (Как живут они там впятером?
Как ругаются страшно, дерутся...).
Чуешь — Русью, дымком, портвешком. Ветеранами трех революций.
И еще — леденцом-петушком,
Пахнет танцами в клубе совхозном (Ох, напрасно пришли мы сюда!), Клейкой клятвой листвы, туберозной Пахнет горечью, и никогда,
Навсегда — канифолью и пухом,
Шубой, Шубертом... Ну, — задолбал! Пиром духа, пацан, пиром духа,
Как Некрасов В.Н. написал!
Пахнет МХАТом и пахнет бытовкой, Люберецким дурным кулаком,
Елисеевским и Третьяковкой,
Русью пахнет, судьбою, говном.
Черным кофе двойным в ЦДЛе.
— Врешь ты все! — Ну, какао в кафе. И урлой, и сырою шинелью В полночь на гарнизонной губе.
Хлорпикрином, заманом, зарином,
Гуталином на тяжкой кирзе,
И родимой землею, и глиной,
И судьбой, и пирожным безе.
Чуешь, чуешь, чем пахнет? — Конечно! Чую, н-юхаю — псиной и сном,
Сном мертвецким, похмельем кромешным, Мутноватым грудным молоком!
Пахнет жареным, пахнет горелым Аллергеном — греха не таи!
Пахнет дело мое, пахнет тело,
Пахнут слезы, Людмила, мои.
ГЛАВА I
Купим мы кровью счастье детей.
П.ЛАВРОВ
Спой же песню мне, Глеб Кржижановский! Я сквозь слезы тебе подпою,
Подскулю тебе волком тамбовским На краю, на родимом краю!
На краю, за фабричной заставой Силы черные злобно гнетут.
Спой мне песню, парнишка кудрявый, Нас ведь судьбы безвестные ждут.
Это есть наш последний, конечно,
И единственный, видимо, бой.
Цепи сбрасывай, друг мой сердешный, Марш навстречу заре золотой!
Чтоб конфетки-бараночки каждый Ел от пуза под крышей дворца — Местью правой, священною жаждой Немудрящие пышут сердца.
Смерть суровая злобным тиранам,
И жандармам, и лживым попам,
Юнкерам, гимназисткам румяным,
Толстым дачникам и буржуям!
Эх, заря без конца и без края,
Без конца и без края мечта!
Объясни же, какая такая Овладела тобой правота?
Объясни мне, зачем, для чего же,