Алистер Маклин
Санторин
Тому и Рене
Глава 1
Громкоговоритель на мостике фрегата «Ариадна» захрипел и ожил. Дважды пробили склянки, а потом из динамика раздался голос О'Рурка, спокойный, хорошо поставленный, с несомненным ирландским акцентом. О'Рурка все называли метеорологом, хотя он им и не являлся.
— Я только что заметил какого-то подозрительного типа. Милях в сорока отсюда, курс два-два-два.
Тальбот нажал на кнопку обратной связи и ответил:
— Небо над нами кишмя кишит подозрительными типами, шеф. Над этим районом Эгейского моря проходит не менее шести авиалиний. Вам лучше, чем любому из нас, известно, что здесь кругом полно самолетов НАТО, в том числе надоедливых истребителей и бомбардировщиков Шестого флота.
— Да, но этот тип уж очень странный. — Голос О'Рурка был по-прежнему спокойным, несмотря на непочтительное упоминание Шестого флота, у которого «метеоролог» был временно позаимствован. — Самолеты трансэгейской линии здесь не летают. И натовских именно в этом секторе я тоже не вижу на моем дисплее. В противном случае американцы обязательно сообщили бы нам. Они весьма любезны — я имею в виду Шестой флот.
— Что верно, то верно. — Тальбот был уверен, что американцы дали бы ему знать о появлении своего самолета, но не из любезности, а потому, что так предписывали правила. И об этом О'Рурку было известно так же хорошо, как и ему самому. — Больше на этого парня ничего нет?
— Почти ничего, за исключением двух вещей. Во-первых, он летит с юго-запада на северо-восток. Во-вторых, я абсолютно уверен, что это очень большой самолет. Мы в этом убедимся минуты через четыре. Его курс пересекается с нашим.
— Шеф, неужели его размеры имеют значение? Вокруг полно больших самолетов.
— Но ни один из них не летит на высоте тринадцати километров. Только «конкорды» поднимаются на такую высоту, но здесь они, как нам известно, не летают. Похоже, это военный самолет.
— И неизвестного происхождения. Неужели нарушитель? Вполне возможно. Не упускайте его из виду.
Тальбот огляделся по сторонам и заметил своего первого помощника, капитан-лейтенанта Ван Гельдера. Это был невысокий , широкоплечий, очень загорелый человек с волосами соломенного цвета, убежденный, что жизнь — это одно сплошное удовольствие. Он и сейчас улыбался, подходя к командиру корабля.
— Считайте, уже сделано, сэр. Принести подзорную трубу и сделать фотографию для вашего семейного альбома?
— Вот именно. Заранее благодарю.
На борту «Ариадны», в отличие от других надводных кораблей, имелись самые разнообразные средства наблюдения и прослушивания эфира. Среди них было и то, что Ван Гельдер называл подзорной трубой. На самом деле это был разработанный французами телескоп с фотокамерой, вроде тех, которыми снабжены космические спутники-шпионы. При идеальных атмосферных условиях с помощью такого аппарата можно обнаружить и сфотографировать белую тарелку с высоты четырехсот километров. Фокусное расстояние телескопа можно подстраивать. В данном случае Ван Гельдер наверняка воспользуется разрешающей способностью один к ста. Тогда, благодаря оптическому эффекту, самолет-нарушитель в случае его появления будет различим, как если бы был на высоте в сто двадцать метров. В безоблачном июльском небе над Кикладами это не представляло никаких проблем.
Едва Ван Гельдер покинул мостик, как ожил динамик связи с радиорубкой. Рулевой, старший матрос Харрисон, наклонился вперед и увеличил громкость.
— Я только что получил сигнал SOS. Кажется, судно находится к югу от Тиры, хотя я не совсем уверен. И это все, что у нас есть. Передавал явно самоучка. Без конца повторял одно и то же: «Мейдей».
Судя по всему, Майерс, дежурный радист, был очень раздражен. По его голосу можно было понять, что каждый радист должен быть таким же опытным, как он сам.
— Минуточку. — Последовала небольшая пауза, после которой вновь раздался голос Майерса: — Передает, что тонет. Четыре раза повторил: «тону».
— Это все? — спросил Тальбот.
— Все, сэр. Передача прекратилась.
— Что ж, продолжайте слушать на частоте для передачи сигналов бедствия, Харрисон. Ноль-девять-ноль, кажется. Судно должно быть не дальше десяти-двенадцати миль.
Тальбот перевел ручку машинного телеграфа на полный ход. «Ариадна», в соответствии с веяниями времени, имела двухсекционное машинное отделение и пульт управления на ходовом мостике. В машинном отделении обычно находился только один вахтенный, и то не по необходимости, а лишь потому, что этого требовал обычай. Вахтенный, пребывавший в полном одиночестве, мог ходить по всему машинному отделению с лампой в руке, но скорее всего он сидел, погруженный в чтение одного из скандальных журналов, которыми была буквально забита тамошняя библиотека. Старший механик «Ариадны» лейтенант Маккафферти редко отваживался появляться в своих владениях. Первоклассный инженер, Маккафферти утверждал, что у него аллергия на дизельное топливо, и презрительно хмыкал, когда ему возражали, что из-за сильных вентиляторов, установленных в машинном отделении, запах топлива уловить практически невозможно. В тот день старшего механика обнаружили, как всегда, на кормовой части палубы: развалившись в кресле, он читал детективный роман, обильно разбавленный любовными эпизодами весьма сомнительного свойства.
Шум со стороны машинного отделения усилился — «Ариадна» была в состоянии выжать тридцать пять узлов, — и мостик стал заметно вибрировать. Тальбот взял трубку и связался с Ван Гельдером:
— Мы только что получили сигнал бедствия. Милях в десяти-двенадцати отсюда. Дайте мне знать, когда обнаружите этого нарушителя, и я выключу двигатели.
Телескоп, которому были нипочем любые капризы погоды и любая качка, совершенно не выносил малейшей вибрации, из-за которой фотографии часто получались смазанными.
Тальбот вышел из рубки на левый борт и присоединился к стоявшему там лейтенанту, высокому, худощавому, светловолосому молодому человеку в массивных очках, с вечно траурным выражением лица.
— Ну что, Джимми, как вам нравится обстановка? Какой-то непонятный нарушитель и тонущее судно. Причем в одно и то же время. Это развеет нам скуку долгого жаркого дня, как вы считаете?
Лейтенант посмотрел на него без всякого энтузиазма. Достопочтенный лорд Джеймс Денхольм (для краткости Тальбот называл его Джимми) редко проявлял интерес к чему-либо.
— Мне все это не нравится, командир, — вяло махнул рукой Денхольм, — так как нарушает спокойное течение моей жизни.
Тальбот улыбнулся. Денхольма окружала почти осязаемая аура аристократической изнеженности. В первые дни их знакомства это сбивало с толку и раздражало Тальбота, но подобное ощущение длилось обычно не более получаса. Денхольм был совершенно не приспособлен выполнять обязанности морского офицера, а крайне плохое зрение должно было автоматически лишить его права входить в состав любого флота. Но он оказался на борту «Ариадны» не потому, что принадлежат к высшим эшелонам общества, наследовал графский титул и обладал голубой кровью, а потому, что был, вне всякого сомнения, нужным человеком в нужном месте. Обладатель трех научных степеней по электромашиностроению и электронике, полученных в Оксфорде, Калифорнийском университете и Массачусетском технологическом институте, Денхольм слыл настоящим кудесником в области электроники. Несмотря на свое происхождение и академическую квалификацию, он был до невозможности скромен и застенчив. Эта застенчивость распространялась даже на способность протестовать, и из-за этого его чуть ли не силой принудили поступить во флот, вопреки его слабым возражениям, что он не хочет туда идти.
— Командир, — спросил Денхольм, — что вы намерены сделать с нарушителем, если это действительно нарушитель?
— Ничего.
— Но если он нарушитель, значит, он шпионит, разве не так?
— Конечно.
— Но тогда...
— Чего вы от меня хотите, Джимми? Чтобы я спустил его сюда? Или вам не терпится испытать вашу экспериментальную лазерную пушку?
Денхольм ужаснулся:
— Я никогда в жизни от злости не стрелял из пушки. Точнее, я вообще никогда из нее не стрелял.