— Посетители? — спросил Андропулос — В такое время? Кто же это может быть?
— Прошу прощения, мистер Андропулос, но это военный корабль. Есть некоторые вопросы, которые я не имею права обсуждать с гражданскими лицами.
Глава 3
Вице-адмирал Хокинс первым поднялся по трапу. Он горячо пожал руку Тальботу. Отдавать честь вице-адмирал посчитал излишним.
— Рад снова видеть вас, Джон, несмотря на сложившиеся обстоятельства. Как поживаете, мой мальчик?
— Прекрасно, сэр. Даже, как вы говорите, несмотря на сложившиеся обстоятельства.
— А как дети? Маленькая Фиона и Джимми?
— Все нормально. Благодарю вас, сэр. Вы быстро преодолели такое большое расстояние.
— Нужда даже черта заставит, а он, можно сказать, следует за мной по пятам. — Вице-адмирал повернулся к двум мужчинам, поднявшимся вслед за ним по трапу. — Профессор Бенсон. Доктор Уикрэм. Господа, разрешите вам представить капитана третьего ранга Тальбота, командира «Ариадны».
— Будьте любезны, господа, проследовать за мной. По дороге я распоряжусь, чтобы ваши вещи отнесли в ваши каюты.
Тальбот прошел с гостями в кают-компанию и предложил им сесть.
— Наверное, вы хотите, чтобы я действовал согласно заведенному порядку?
— Конечно.
Тальбот нажал на кнопку вызова, и в каюту вошел Дженкинс.
— Два больших джина с тоником для этих господ, — сказал Хокинс — Как можно больше льда — это американцы. А для меня стакан шотландского виски с водой. Каюты, говорите? Какие каюты?
— Хотя вы не были на борту корабля с тех пор, как передали бразды правления мне, все-таки не должны были забыть адмиральскую каюту. В ней так никто и не жил.
— Прекрасно. Почту за честь. А где расположатся мои друзья?
— Каждому выделена отдельная каюта. Кстати, ими тоже не пользовались. Думаю, что им понравится. Я хотел бы представить вам некоторых из моих офицеров, сэр.
— Конечно, конечно. Кого конкретно вы имеете в виду?
— Офицера медицинской службы Грирсона.
— Знаю такого, — сказал Хокинс — Умный парень.
— Лейтенанта Денхольма. Нашего вундеркинда в области электроники. Мне кажется, вы встречались с ним, сэр.
— Да, встречался. — Хокинс, широко улыбаясь, посмотрел на своих сопровождающих. — Будьте предельно осторожны в его отношении. Лейтенант Денхольм — наследник графства, самый настоящий. Чертовски томный и аристократичный. Но его не проведешь. Ум острый, как бритва. Как я уже говорил генералу Карсону, Денхольм настолько хорошо разбирается в электронике, что все ваши технические шишки из Силиконовой долины в подметки ему не годятся.
— Потом хочу познакомить вас с лейтенантом Маккафферти, нашим старшим механиком, и, конечно, с капитан-лейтенантом Ван Гельдером, которого вы уже видели.
— Да, впервые. Производит благоприятное впечатление. Очень благоприятное. Показался мне весьма способным парнем.
— Он такой на самом деле, даже более того. Если я, допустим, завтра свалюсь, вам незачем беспокоиться. Он в любую минуту может взять управление «Ариадной» в свои руки, и вы не заметите разницы.
— Такая похвала из ваших уст равносильна дюжине любых рекомендаций. Я запомню.
Когда все формальности были закончены, Хокинс посмотрел на Тальбота, его четырех офицеров и сказал:
— Конечно, господа, вам не терпится задать вопрос, почему я привез с собой двух гражданских лиц. Сначала я представлю их вам, затем доложу о цели нашего визита, и тогда вы поймете, почему они оказались здесь. Кстати, я должен сказать, мне сильно повезло, что эти люди со мной. Они редко покидают свой родной штат Калифорнию, но так уж случилось, что оба присутствовали на международной конференции в Риме. Это профессор Алек Бенсон.
Бенсон оказался крупным, спокойным на вид, розовощеким седовласым человеком примерно шестидесяти лет. Он был одет в спортивную куртку, фланелевые брюки и в рубашку поло — все в серых тонах. Одежда хорошо сидела на нем, но была сильно поношена, как будто досталась ему в наследство от дедушки.
— Профессор руководит сейсмологическим отделением Калифорнийского технологического института в Пасадене, специализируется в геологии и вулканологии. Все, что заставляет земные пласты сотрясаться и передвигаться, представляет для него научный интерес, — продолжал Хокинс — Поскольку в этой области его считают ведущим в мире экспертом, то, пока я грубо не вмешался, он председательствовал на международной конференции по сейсмологии, которая проходит в настоящее время в Риме. Вам, конечно, известно, что такое сейсмология.
— Только в самых общих чертах, — сказал Тальбот. — Это что-то вроде науки, точнее, область знаний, занимающаяся изучением причин и последствий землетрясений.
— Что-то вроде науки? — удивленно переспросил Хокинс — Вы меня разочаровываете. Это самая настоящая наука.
— Думаю, обижаться не стоит, — вмешался в разговор Бенсон. — Командир совершенно прав. Мы не доросли до уровня науки, поскольку все еще топчемся на периферии предмета, имеем лишь общие представления о нем.
— Ну ладно. Доктор Уикрэм — физик, который так же хорошо известен в своей области, как профессор Бенсон в своей. Специалист по ядерной физике.
Тальбот посмотрел на доктора Уикрэма, который в отличие от Бенсона был темноволосым, худым, в безукоризненном синем костюме, белой рубашке с накрахмаленным воротничком и черном галстуке. Весь его похоронный вид вполне соответствовал мрачному выражению лица. Тальбот спросил:
— Доктор Уикрэм, ваши интересы в области ядерной физики распространяются на ядерное оружие?
— Безусловно, распространяются.
— Вас и профессора следует поздравить и, наверное, вручить медаль для гражданских лиц. Вице-адмирал Хокинс, конечно, вынужден выполнять свою обязанность, а вот вам, господа, как мне кажется, следовало бы остаться в Риме. Там ведь безопаснее, разве я не прав?
Хокинс прочистил горло.
— Вы не задумывались о том, что можете вызвать гнев своего начальства?
— Нет, не задумывался, сэр.
— Ну ладно, давайте ближе к делу. Оба сообщения получены. Первое вызвало некоторое недоумение, а второе произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
— Вы имеете в виду сообщение о... тиканье, сэр?
— Вот именно, о тиканье. Оба сообщения были отправлены в Пентагон, а второе, кроме того, в Белый дом. Думаю, что слово «остолбенение» вполне характеризует их реакцию. Это, конечно, только предположение, но я сужу по скорости их ответа на второе сообщение. Обычно можно ждать месяцами, чтобы получить из Пентагона самую незначительную информацию, но на сей раз они ответили буквально через несколько минут. Когда я прочитал их ответ, то сразу все понял.
Хокинс замолчал, видимо желая произвести более драматический эффект.
— Я тоже понял.
— Что вы хотите этим сказать?
— Если бы я был на месте Пентагона или Белого дома, то тоже почувствовал бы себя не в своей тарелке, когда американский бомбардировщик или грузовой самолет с бомбами на борту неожиданно падает в море. Особенно если эти бомбы или ракеты, которые нес самолет, ядерные. Или, еще хуже, водородные.
— Черт побери, Тальбот, вы лишаете стареющего вице-адмирала последних радостей в жизни. Я разгневаюсь.
— Но это совсем нетрудно понять, сэр. Мы догадались, что упал бомбардировщик. Гражданские самолеты, за исключением «конкордов», на такой высоте не летают. Глупо было бы не сообразить, в чем дело. Бомбардировщики обычно имеют на борту бомбы. По реакции американцев сразу же стало ясно, что это их самолет. И вам не пришлось бы в такой дикой спешке прибывать сюда, тем более в сопровождении эксперта по ядерному оружию, если бы бомбы не представляли особой опасности. Лично я не могу представить себе чего-либо хуже водородных бомб.
— Да и никто не может этого представить. Мне следовало бы догадаться, что вы все поймете. Даже Пентагону неизвестно, какого типа был самолет. Они предполагают, что, скорее всего, это последняя модель самолета С-141 «старлифтер», способного перевозить грузы, который заправился на Азорских островах и направлялся в Грецию. Из вашего первого послания мы поняли, что вы видели, как самолет упал в море, но не смогли его идентифицировать. Почему?