— Я поделюсь с вами, если вы поделитесь со мной, — усмехнулась она.
Каин пожал плечами:
— Почему нет?
— При одном условии.
— Каком же?
— Мы будем оставаться на связи, сообщая друг другу о своих достижениях.
— Как?
Она ткнула пальцем в Тервиллигера:
— Через него. Другого проку от него нет, не так ли?
— Подождите, подождите! — заверещал картежник.
— Невозможно, — покачал головой Каин. — Мне придется покупать ему корабль.
— Пусть пользуется вашим. Наши пути не очень-то разойдутся.
— Почему вы говорите так, словно меня и нет? — пожаловался Тервиллигер.
— Заткнись. — Вера вновь повернулась к Каину: — Предложи ему десять процентов от суммы вознаграждения. Этим ты купишь его верность.
— Я не собирался ему ничего предлагать. С какой стати мне менять свое решение?
— Потому что пока у тебя нет никакой новой информации.
Каин долго думал, прежде чем ответить.
— Если твои ниточки те же, что и мои, сделка отменяется.
— Это справедливо, — согласилась Вера.
— А меня даже не спрашивают? — подал голос Тервиллигер.
— Десяти процентов от двадцати миллионов кредиток достаточно для того, чтобы ты делал все, что тебе велят? — полюбопытствовала Вера.
Картежник зыркнул на нее, потом до него дошло, что ему предлагают, и его губы разошлись в улыбке.
— Я в доле.
— Меня это не удивляет, — усмехнулась Вера. — Итак, с этим решено. А теперь надо разобраться с телом.
— Я о нем позабочусь, — ответил Каин.
— После того как прогуляешься на местный почтовый терминал и посмотришь, нет ли там нужного постера, — предложила она.
— Совершенно верно.
— Я думаю, что заслуживаю половины причитающегося за него вознаграждения. Все-таки он умер от моего ниатола.
— Ты — журналистка или охотница за головами? — сухо спросил Каин.
— Скажем так, я низкооплачиваемая журналистка, которой приходится подрабатывать на стороне.
Каин пристально посмотрел на нее, потом согласно кивнул:
— Договорились. Если за него назначено вознаграждение, ты получишь половину.
— Знаете, а вы ведь можете стать чертовски симпатичной, если приложите к этому хоть какие-то усилия, — неожиданно заявил Тервиллигер.
— Жаль, что такого же нельзя сказать о тебе, — бросила она, не отрывая взгляда от Каина. — Итак, Птичка Певчая, давай поглядим, что мы имеем.
— Я готов.
— У меня такое ощущение, что у нас впереди долгая совместная работа.
— И плодотворная, — добавил Каин.
— Это само собой разумеющееся. — Она протянула руку. — Так мы партнеры?
Каин улыбнулся, кивнул:
— Партнеры.
И они обменялись рукопожатием над остывающим трупом Уиттейкера Драма.
Часть II
Книга Королевы-Девственицы
Глава 6
Она божится, выпивает, сквернословит.
Все ль королевы отвечают сим условьям?
Нет, только Девственница, что грешит на троне,
И все равно ей, что престиж свой тем уронит.
Наверное, Черный Орфей пошутил, дав Вере Маккензи такое прозвище, ибо при всех ее достоинствах целомудрие в их число не входило.
Встречался он с ней лишь однажды, в системе Дельфини, практически в пределах Демократии, и она произвела на певца неизгладимое впечатление. Она как раз пила и играла в карты, не догадываясь о его присутствии. Обвинив же коллегу-журналиста в мухляже и поддержав обвинение парой пинков в пах и ударом бутылки по голове, она гарантировала себе место в его бесконечной саге.
Следует отметить, что прошло несколько месяцев, прежде чем она поняла, что попала в написанные им строки. И пришла в ярость от прозвища, которым он ее наделил. Однако еще через пару недель успокоилась, резонно рассудив, что одного упоминания в песнях Черного Орфея достаточно для того, чтобы в Пограничье перед ней открылась пара-тройка дверей.
В этом она не ошиблась. Правда, ей пришлось подождать, пока ученики мэтра и толкователи его баллад сообразили, что Вера Маккензи и Королева-Девственница суть одно, и разнесли эту весть по всему Пограничью. Зато потом ей удалось проникнуть на ранее закрытый для нее Терразан II, где она прослышала о Сократе, и раздобыть адрес Сократа у одного торговца на Джефферсоне III.
Зато на Пегасе эти баллады дивидендов ей не принесли, поскольку находился Пегас в Демократии, а не в Пограничье, и Черного Орфея знали там не лучше преступников и неудачников, упомянутых им в поэтической истории Пограничья. Прошло три недели с того дня, как она и Каин обменялись имеющейся у них информацией, кое-что, естественно, придержав. Она, во всяком случае, придержала, а потому решила, что и Каин поступил аналогичным образом. Они пришли к выводу, что у Каина больше шансов выследить Альтаир-с-Альтаира, профессиональную убийцу, в то время как Вера чувствовала себя увереннее на планетах Демократии с более устоявшимися порядками.
Потом почти неделю она потратила на розыски Сальваторе Акосты, одного из четырех агентов Сантьяго, привозивших товар Саргассовой Розе. В конце концов по своим каналам она выяснила, что два месяца тому назад его убили на Пегасе.
Когда-то старательский рай, богатый золотом и расщепляющимися элементами, Пегас постепенно стал одной из густонаселенных планет Демократии.
Название она получила по местному, отдаленно похожему на лошадь травоядному животному, мирно пасущемуся в степях, с парой выступов над лопатками, отдаленно похожими на крылья. Хотя использовались они не для полета, а для поддержания равновесия, да и то в крайних случаях.
Планета по многим параметрам относилась к земному типу, но люди жить на ней не могли. Атмосфера ее состояла из кислорода, азота и различных инертных газов, но в очень уж неудачной пропорции. Двадцати минут пребывания на ней хватало, чтобы у человека начинало перехватывать дыхание. Час приводил к смерти тех, кто страдал легочными заболеваниями, два часа отправляли на тот свет самых здоровых.
Но по какой-то причине (то ли из-за красивых видов: покрытые снегом горные вершины, множество речушек, золотисто-коричневая растительность, навевающая мысли об осени; то ли из-за местоположения: на полпути между горнодобывающими конгломератами Спики и финансовым центром на Дедале II) недвижимость на Пегасе стала пользоваться значительным спросом. Старатели жили под землей, используя замкнутые системы воздухоочистки и защищая себя земной толщей от очень холодных ночей. Появившиеся постоянные жители построили купол, потом еще пять и наконец седьмой, размерами превосходящий шесть первых, вместе взятых. Все города носили греческие имена. Самый новый и большой назвали Гектором, в честь мифического воина, которого местные историки ошибочно зачисляли то ли в наездники, то ли в тренеры крылатой лошади.