Он также обеспечивал неплохую жизнь торговцам наркотиками, а когда отказался от внутривенного введения галлюциногенов в пользу жевания семян альфанеллы, ему пришлось резко увеличить доходы. И поставить свой талант фальсификатора на службу менее легитимным сферам бизнеса. Поскольку зависимость от наркотика заметно влияла на качество его работы и сроки исполнения заказов, к нему перестали обращаться как законопослушные предприниматели, так и представители преступного мира. Оставалось лишь продавать портреты знакомых ему актеров, которые он успевал рисовать во все более редкие периоды просветления.
Несколькими годами позже четыре его картины попали к Черному Орфею, и тот мгновенно понял, что натолкнулся на удивительно талантливого человека.
Еще год потребовался ему, чтобы найти Бедного Йорика, который жил в третьесортном отеле на Хилдергарде, тратя на наркотики все, что ему удавалось заработать. Орфей попытался уговорить Йорика путешествовать вместе с ним и иллюстрировать его сагу, но Йорика больше интересовала очередная доза наркотика, а не известность и процветание, так что барду Пограничья Внутренних миров не осталось ничего другого, как признать свое поражение. Он купил оставшиеся у Йорика картины, заказал портрет Эвредики, заплатив аванс, и отправился дальше. Бедному Йорику бард посвятил только одно четверостишье. Он хотел написать больше, рассказать своей аудитории о талантах Йорика, но решил, что поток заказов приведет к тому, что Йорик сможет покупать больше наркотиков и быстрее умрет.
К чести Йорика, надо отметить, что он пытался закончить портрет Эвредики, но аванса хватило только на неделю, а пагубная привычка требовала все новых порций наркотика. Поскольку картин на продажу у него не осталось, Йорику пришлось взяться за подделки, но время от времени он все равно возвращался к портрету Эвредики.
Собственно, Бедный Йорик и работал над ним, когда Шусслер приземлился на Рузвельте III.
— Паршивая маленькая планетка, — прокомментировал Каин, когда они вышли из киборга на мокрый бетон космопорта под никогда не прекращающийся дождь.
— Само собой. — Бродяга направился к автостоянке. — Мы же ищем паршивого маленького человечка. Кто бы мог подумать, что Альтаир-с-Альтаира держит связь с Сантьяго через Бедного Йорика?
— У меня складывается впечатление, что ты мог. — В голосе Каина слышались нотки иронии. — Не зря же ты убеждал меня, что без тебя мне не обойтись.
— Поэтому вам нужны я и Шусслер. Он знал, что искать мы должны именно Йорика, а я — где он обретается.
— Не пора ли поделиться этими сведениями со мной? — полюбопытствовал Каин.
Бродяга пожал плечами:
— Адреса у меня нет. Мы приедем в город, найдем самый дешевый отель в самом бедном районе и спросим его номер.
— А если его там не окажется?
— Мы его найдем, если не там, то неподалеку. В крайнем случае спросим местного торговца дурманящим зельем. Он тут же выведет нас на Йорика.
— Как выглядит Бедный Йорик?
— Не могу знать. Никогда его не видел.
— Но ты уверен, что выведешь меня на него?
— Раньше мне приходилось обращаться к нему по деловым вопросам. У меня есть привычка собирать максимум информации о моих партнерах по бизнесу. Я знаю, что он на Рузвельте Три. А уж найти его конкретное местопребывание — чисто механическая работа.
Они арендовали авто и поехали в город, называющийся, как и вся планета, Рузвельт. Кто-то, архитектор, планировщик, может, глава какой-то корпорации, строил в отношении Рузвельта грандиозные планы. Космопорт мог принимать в десять раз больше кораблей, город пересекали широченные магистрали, у центральной площади взметнулись в небо два небоскреба, которые не затерялись бы и на Делуросе VIII, но несколько столетий тому назад Демократия временно прекратила экспансию, чтобы разобраться с тем, что уже приобрела, а в дальнейшем продолжила ее в ином направлении. В итоге потенциал Рузвельта III остался невостребованным. Место мегаполиса занял средних размеров городок, застроенный невыразительными зданиями, кучкующимися вокруг двух небоскребов.
Объехав город, Бродяга безошибочно нашел самый задрипанный район и остановил авто.
— Думаю, он в радиусе четырехсот ярдов, — уверенно заявил он Каину.
— Действительно, такое запустение надо еще поискать, — кивнул Каин.
Из окон отелей и баров на них сквозь пелену дождя уже поглядывали местные забулдыги.
— Вроде бы я одет не по погоде, — вздохнул Бродяга, оглядев свою шелковую тунику, сшитые по фигуре брюки, сапожки ручной работы.
— Не только ты так думаешь. — Каин выразительно посмотрел на здоровенного мужчину, пристально изучающего их с расстояния в пятьдесят футов.
— Надеюсь, вы покажете отбросам общества их истинное место, — без тени волнения ответил Бродяга.
— А как ты поступаешь в аналогичной ситуации, если рядом нет охотника за головами? — поинтересовался Каин.
— Я не такой уж беззащитный. — Бродяга вытащил из кармана белый шар размером с мяч для гольфа, подбросил в воздух, вновь убрал в карман.
— Огневая бомба?
Бродяга кивнул.
— И очень мощная. Может уничтожить целый квартал, даже в такую сырость. — Он улыбнулся. — Но я бы предпочел не использовать ее. Чтобы не поджарить Йорика до того, как мы с ним переговорим.
— Если ты полагаешь, что он в радиусе четырехсот ярдов, поиск сужается до двадцати или двадцати пяти отелей и пансионов. Какой нам нужен?
— Так мы спросим. — Бродяга зашел в ближайшую таверну. Пошептался с барменом, присоединился к Каину, ждавшему у двери.
— Удалось?
— Еще нет, — признал Бродяга. — Но волноваться не стоит. Время у нас есть.
Ничего ему не сказали и в двух следующих тавернах.
— Ага! — оживился Бродяга, когда они подошли к третьей, с выставленной в витрине акварелью с изображением большегрудой красотки. — Мы уже близко. Я узнаю стиль.
— Ты собираешь картины Йорика?
— Только лучшие.