Солнечный диск опустился еще ниже и почти скрылся за соседним домом, я повернула камень, чтобы в последний раз насладиться блеском камней. Как жалко, что хорошее кончается так быстро. Вздохнув, я вытянула руки и попыталась дотянуться до верхней полки, чтобы вернуть камень на его место. Странно, но водрузить камень обратно оказалось гораздо труднее, чем достать его. Что же делать? Я попыталась еще раз, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Я была не одна в комнате. Мне показалось, что в коридоре кто-то стоит. В испуге я повернулась, потеряла равновесие и, неловко взмахнув руками, стала падать спиной на пол. Чья-то черная тень метнулась ко мне и сильные руки подхватили меня у самого пола. Я ожидала удара, уже зажмурилась и сжалась, чтобы перетерпеть боль от падения. Так бывает, когда идешь по скользкому тротуару зимой, поскальзываешься и падаешь. Все у тебя внутри обрывается, но в самый последний момент удается удержать равновесие и не упасть, но страх так велик, что долго не можешь прийти в себя. Так случилось и со мной.
Когда мне удалось перевести дыхание, глубоко вздохнуть и открыть глаза, я увидела, что лежу на руках у моего шефа. А его глаза с густыми темными ресницами близко-близко от моего лица.
-- Но я же слышала удар.
-- Угу.
-- Что же упало?
Крепкие сильные руки обнимали меня, моя щека прижималась к воротнику мягкой куртки, пахнущей кожей и одеколоном. Почему я раньше никогда не замечала, что у Максима глаза с маленькими золотыми искорками у самого зрачка? Удивительные теплые глаза, в которых можно утонуть. Я резко встряхнула головой и попыталась встать на ноги. Мой шеф поставил меня на пол, но продолжал мягко держать за талию, словно сомневаясь в моей способности стоять на ногах самостоятельно без его поддержки.
-- Откуда вы взялись? Мы ждали вас только завтра.
-- Закончил дела немного раньше и поменял билет на более ранний поезд.
-- А что упало? Мне показалось, что я слышала грохот.
-- Аметистовая друза.
-- Что?
-- Камень.
-- Нет!!!
Я вырвалась из крепко обнимавших меня рук и опустилась на пол. По всей комнате были разбросаны крупные и мелкие фиолетовые брызги. Чудо, которое несколько мгновений назад я держала в своих руках, было уничтожено. Кристаллы рассыпались по полу и уже никогда больше они не будут соединены вместе, образуя причудливую корону. Что же я наделала?!
Слезы хлынули у меня из глаз, я смахивала их рукой, они мешали мне собирать с пола сверкающие камешки. Где-то в глубине души у меня еще теплилась сумасшедшая надежда, что вдруг удастся собрать, соединить камни воедино, чтобы вновь засияло, засверкало каменное великолепие, созданное природой.
-- Саня, перестань, не надо. Что ты плачешь? Тебе больно?
-- Я же не смогу ее собрать, она разбилась.
-- Перестань, это же просто камни, они не стоят слез. Ты же никогда не плачешь. Вспомни, ты не плакала даже после смерти отца, а тут... из-за какой-то ерунды.
-- Как ты не понимаешь, это было так красиво, а я разрушила своими руками.
-- Ты впервые назвала меня на ты.
-- Простите.
-- За что?
-- Я приношу людям один вред, но я не хотела, честное слово, не хотела...
-- Дуреха, ты до сих пор не подумала о том, что могла свернуть себе шею, падая с кресла?
Мой начальник смотрел на меня с добротой и участием, а к этому я совершенно не привыкла. Уж лучше бы он меня отругал, было бы привычнее. Я взглянула ему в глаза и почувствовала, как меня обдало жаркой волной. Почему у мужчин так темнеют глаза, когда они смотрят на женщин? Хотя, как я могу говорить о всех мужчинах и женщинах? Откуда я могу знать? Я сужу по моему начальнику, именно в его присутствии мне всегда становится жарко и душно. Правда, когда он ворчит на меня, то становится немного легче. Видимо, все излишки энергии моего шефа уходят на мое воспитание. Может он опять поворчит, ну, хоть немного? Я с надеждой на него посмотрела, может повоспитывает меня? Но вместо этого он взял из моих рук горсть сиреневых камней, высыпал ее на ближайшую полку, выбрал самый крупный кристалл и засунул мне в карман джинсов. "Это тебе, чтобы ты больше не плакала", -- проговорил он шутливо. Я засунула руку в карман и вытащила камень. Он сверкнул у меня на ладони фиолетовым огнем. Я подняла голову и посмотрела в лицо Максима, но даже не успела взглянуть ему в глаза. Он резко повернулся и вышел в коридор, взяв мою куртку, помог мне одеться и сказал, что проводит меня до остановки.
Мы молча вышли из дома и направились к остановке автобуса, хотя я и возражала, но Максим поехал со мной до станции метро, а потом и до дома Милы.
Глава 10
-- Нет, ты только подумай! Я его звала зайти попить чаю, так он сказал, что не хочет нас беспокоить, а кроме того...
-- Что ты расшумелась? Он, может быть, действительно, устал после поезда, ему необходимо отдохнуть.
-- Так чего ради он ехал сюда вместе со мной?
-- Не мог же он тебя бросить вечером одну. Волновался, как ты доедешь.
-- Да что мне сделается? Я почти каждый день езжу по городу и ничего со мной не случается.
-- Что ты ворчишь сегодня весь вечер? Саша, у тебя портится характер. Ты становишься брюзгой. Поскорее бы ты защитилась, чем ближе к защите диплома, тем больше ты нервничаешь.
-- Поговорить уже нельзя. А что ты читаешь?
-- "Приусадебное хозяйство".
-- Готовишься к субботе? Да, я тебе купила перчатки резиновые самого маленького размера. Теперь они у тебя не будут сваливаться с рук во время прополки грядок.
-- Саша, ты прелесть!
-- Я не прелесть, я -- вредитель.
-- Ну, не надо так расстраиваться. Ты же сама говорила, что Максим на тебя не сердится.
-- Мало ли что он говорил, а что он думает на самом деле, никто не знает.
-- Тем более голову нечего ломать. Посмотрим. Не переживай.
Как ни странно, Максим, действительно, совсем не вспоминал о погроме своей коллекции камней. На следующее утро он сдержанно поблагодарил меня за купленные продукты. Еще пару дней я безуспешно ждала разноса от шефа, но его так и не последовало. Между тем, времени до защиты оставалось все меньше, а сделать предстояло еще много. Мила старалась помогать мне, чем могла. Она даже вызвалась обводить чертежи и схемы. Максим предложил мне уходить пораньше с работы.