Мне оставалось дойти до шоссе всего с километр, когда сзади меня вспыхнули фары автомобиля, вывернувшего из-за поворота. Кто-то едет. Машина остановилась сзади меня, осветив меня ярким светом фар. Я обернулась, но ничего не смогла рассмотреть, ослепленная бьющими в глаза огнями, кроме мелких струек дождя, мелькавших на свету. Где-то совсем рядом сверкнула молния и раздался оглушительный удар грома. Молния на мгновение ярко осветила силуэт автомобиля и открытую для меня переднюю дверь. На секунду я заколебалась, неуверенно двинулась к машине и снова остановилась в нерешительности.
-- Что ты стоишь? Иди сюда, идиотка!
При звуках знакомого голоса мои сомнения разом исчезли, я резко развернулась и пошла прочь от машины. Но не успела я сделать и трех шагов, как сильная мужская рука схватила меня и поволокла назад. Мои ноги разъезжались, мокрые подошвы скользили по асфальту, еще одно мгновение и я была небрежно засунута в машину. В самый последний момент мою голову резко нагнули, чтобы я не ударилась о крышу машины. Так преступников сажают в машину бравые оперативники, по крайней мере, так показывают по телевизору в хронике.
-- Угомонилась? Что ты молчишь? Хватит реветь, раньше нужно было думать.
-- Я н-не р-реву, эт-то вода с головы капает.
-- Понятно.
Максим рывком развернул машину на мокрой дороге и резко тронул с места. Он вел машину так, словно за нами гнались, через несколько минут машина уже затряслась по ухабам улицы, на которой стояла Людмилина дача. Мы остановились перед домом, свет в нем был потушен. Максим вышел из машины, набросив на голову куртку. Мне было приказано оставаться на месте и не двигаться. Последнее выполнить было довольно затруднительно, так как меня стала бить крупная дрожь. Через несколько минут он вернулся, держа в руках куртку и плед, взятый из кресла на веранде. Мою сумку он небрежно забрал с моих колен и швырнул на заднее сиденье, а плед протянул мне.
-- Прикройся. Куда?! Разденься сначала.
-- Не буду.
-- Я сейчас тебе поговорю. Ну-ка быстро делай, что тебе говорят.
Он бесцеремонно рывком помог мне стащить мокрую рубашку, потом потребовал, чтобы я сняла джинсы и кроссовки. Швырнул мою одежду на заднее сиденье, отвернулся от меня и завел мотор.
-- В доме никого нет?
-- Нет.
-- Мила обычно оставляет ключ за наличником окна на веранде. Можно посмотреть.
-- Я не привык мешать людям, когда им хорошо. Мы едем в Москву.
Я не возражала, только потеплее укуталась в плед. Согреться мне никак не удавалось. Ехать под дождем по мокрому шоссе на большой скорости -- удовольствие не из приятных. Максим вцепился в руль, ноги его слились с педалями машины. Казалось, свою злость он вымещает на этой покрытой водой дороге. Мне стало немного страшно, я забилась в уголок машины и незаметно для себя заснула. Проснулась я от толчка в бок.
-- Просыпайся, приехали. Тебя сегодня вечером не ждут, надо думать?
-- Нет, а что?
-- Тогда переночуешь у меня, завтра утром отвезу тебя домой. Нечего на ночь глядя людей будить. Твои уже, наверное, спят давным-давно.
-- Может быть ты спросишь и мое мнение на этот счет?
-- И не подумаю, я слишком устал сегодня, чтобы устраивать дискуссии.
-- Ты же спал после рыбалки.
-- Если бы я только мог заснуть.
Я наклонилась, поискала и с трудом натянула на ноги мокрые кроссовки.
-- Дай мне мою одежду.
-- Зачем?
-- Я не могу дотянуться.
-- Завернись, как следует, в одеяло, оно, по крайней мере, сухое.
-- Я что, по-твоему, папуаска?
-- Ну, я же тебе не в листья предлагаю завернуться, а в одеяло. На, возьми ключи, я скоро, только поставлю машину в гараж.
-- А как же я? Если меня здесь кто-нибудь увидит?
-- Тебя это очень волнует? В таком случае, иди быстрее открывай квартиру Дверь не захлопывай, я скоро.
У меня не было сил, чтобы высказывать свое возмущение такой бесцеремонностью, холодный ветер задувал под одеяло, как ни старалась я плотно в него завернуться. Максим вложил мне в руки мои мокрые вещи и сумку и снова сел в машину, а я проскользнула в подъезд и на цыпочках пошла к лифту. Если мне повезет, то я не наткнусь на какого-нибудь жильца дома, собравшегося выгулять своего четвероногого друга перед сном. Мне повезло, в подъезде никого не было. Немного повозившись с замком, я открыла его и вошла в квартиру. Нашла выключатель на стене и включила свет в коридоре. Через несколько минут негромко хлопнула дверь лифта на площадке, и в квартиру вошел Максим.
-- Что ты стоишь? Неужели нельзя было сообразить пойти наполнить ванну горячей водой? Что ты стоишь в коридоре? Иди в ванную, да долго там не засиживайся, а то заснешь.
-- Почему ты так со мной разговариваешь?
-- Ты считаешь, что заслуживаешь лучшего?
-- Ты грубиян.
-- Возможно. А теперь иди в душ, я тоже хочу помыться. Шагай, я тебе сказал.
Не слушая моих возражений, Максим подтолкнул меня к ванной и закрыл за мной дверь. Видимо, мне стоило поблагодарить его за то, что он включил в ванной свет, а не заставил меня мыться в темноте. Когда я вышла из ванной, мне был предложен горячий чай, в который Максим на моих глазах добавил немного коньяка из только что откупоренной бутылки. Когда же я попыталась отказаться, то мне было сказано, что в таком случае чай будет вылит мне за шиворот. Моя одежда была повешена на кухне на веревке. Взамен ее мне предложили надеть спортивный костюм, разумеется, он оказался мне велик, но выбирать не приходилось.
-- Укладывайся, я уже постелил кровать, -- сказал мне хозяин и отправился в ванную мыться. С момента моего последнего визита там мало что изменилось. Как и тогда, в комнате была только одна кровать. В неярком свете торшера на полках поблескивали камни. Под резкими порывами ветра чуть поскрипывала открытая форточка и колыхалась штора. По ногам тянуло холодным воздухом, мне опять стало холодно. Вытащив из своей сумки чуть влажную ночную рубашку, я натянула ее на себя и, поеживаясь, быстро нырнула под одеяло. Накрылась с головой, отвернулась к стене, подтянула ноги к груди и обхватила себя руками, тщетно пытаясь согреться. В ванной смолк шум воды, через несколько минут открылась дверь, щелкнул выключатель.