Римас: Женя, поставь куда-нибудь. Вот, соорудил Виктору.
Анна: Что это?
Женя: Самокат! Здорово!
Римас: Хотел раньше… Подшипников не было.
Женя: И подшипники!.. Новенькие!
Анна: Блестят как…
Женя: Можно я попробую?
Римас: Ногу сюда…
Женя: А выдержит?
Римас: Выдержит. Крепче руль держи. Другой ногой отталкивайся. Во-от!
Александра: Гляди, получается у тебя, Женя. А я заваливаюсь.
Женя: Здорово!
Римас: Главное — чувство равновесия. У тебя, Саш, чувство равновесия слабое.
Александра: Ну и чёрт с ним! Всё пою, всё пою,
Женя: Кока, никак подвыпила?!
Александра: Маленько, для храбрости. Жить вместе… с Римасом намылились.
Римас (заносит самокат на крыльцо). Пусть здесь стоит.
Женя: Ох, обрадуется. Дядь Римас, дай поцелую. Какой ты у нас хороший. (Целует Римаса.) Куда, говоришь, намылились?
Александра: Жить вместе, говорю, намылились.
Небольшая пауза.
Женя: Батюшки… Решились?
Римас (кивнув). Решились. Александра стол накрыла… Пойдёмте? Посидим?
Пауза.
Женя: А как же…
Александра: А так же, Женюшка! Всю войну ни вот такого письмеца… Ни вот такусенького! И ни похоронки, и ни что «без вести»… А и после войны столько лет! Куда подевался? Кто-нить скажет? Если погиб, лежит где-нибудь — я ж не знаю!
Анна: Ты ж не знаешь. Но. Кабы знала, дак…
Александра: Х-хе! Кабы знала — ведала, на войну бы сбегала… (Поёт.) На войну, на самый бой, где воюет Ванька мой… (Помолчав.) Уж война когда кончилась, уж четыре года прошло… В Дивье, у нас в Ромахине — везде всё про всех худо-бедно знают… Про Ивана — никто, ничего. Не в Америку ж он укатил?
Анна: На черта она ему? Он Урал наш любит…
Александра: А сколько ждать-то? Ну, я — ладно, мне-то… (Махнула рукой.) Переживу. (Показав на Римаса.) А ему чё страдать? Ему же тоже тяжело… И обидно. Я же понимаю. (Римасу.) Говорила тебе — Женя осудит. Говорила? (Закрыла лицо руками.)
Римас (закурив). Осуждаешь, Женя?
Женя: Я осуждаю?! Да я… Вы чё, рехнулись?! Я молиться на тебя, дядя Римас, готова… (Заплакала.) Бандеровку из меня какую-то делаете, фашистку какую-то… каменную. Ты почему про меня так думаешь, кока?
Анна (Александре). Эй, не осуждает, эй, видишь?
Александра:(обняв Женю). Девонька моя… Ластонька…
Римас: Александра тайменя запекла… Пойдёмте?
Александра: Пойдёшь, Женя?
Женя: Конечно, пойду. Переоденусь только. Свадьба, всё-таки.
Александра: Ещё чего! Никакой свадьбы — обозначимся и всё. Посидим просто…
Анна: Попоём?
Александра: Попоём, попляшем.
Анна: Но. А я вот — в самом нарядном… уже сижу.
Женя: Ты как пионерка, тёть Нюр: будь готов — всегда готов. Да?
Анна: Но. Лёня… Этот… Веников. Нет… Ну, этот, в бане который…
Женя: Голиков!
Анна: Во-во! Лёня Голиков!
Все смеются.
Александра:(испуганно). Господи! Кто там? (Побежала в огород.)
Женя: Куда ты?!
Анна: Всполошилась кого-то…
Ждут.
Александра:(вернувшись). Показалось в огороде кто-то шарится.
Римас: Кто?
Александра: Никого нет.
Женя (прошла к огороду). Может, ребятишки? Витя! Вова!
Анна: Кошки, наверно.
Александра: Фу, аж голова закружилась.
Женя: Вскочила резко, вот и закружилась.
Александра: Пока печь горячая, картошку поставить… Пошли, Альбертыч. (Обняла Римаса за шею.) Эх, Литва моя, Литва, голова бедовая! В какой хомут, в каки приключения головушку суёшь, соображаешь?
Римас: Понимаю, да.
Александра: Хорошо тебе… Девки, вы быстрее, не копайтесь… чтоб за вами не бегать.
Анна: Не помрём, дак придём.
Александра: Давайте.