Саныч охнув от жары присел на скамейку. Достал из сумки огроменную бутыль с подозрительной зеленовато-бурой жидкостью и всосал содержимое почти полностью. На донышке осталась только муть похожая на болотную.
Эта третья странность босса удивляла Петьку не меньше, чем чудаковатые кошачьи глаза. Пьяным Саныча или с выхлопом, свойственным многим работникам их профессии, он никогда не видел. Мало того, Саныч и Петьке строго-настрого приговаривал не пить. Парень его побаивался, потому слушался, как отца родного.
Родителей у него с Анютой не стало год назад. Попали в аварию и разбились насмерть. Остались одни друг у друга. Анютка этим летом оканчивала училище, а Петьке пришлось срочно найти работу. Устроился сантехником в ЖЭК. Профессии у него соответствующей не было. Тётя Шура, соседка по подъезду, знавшая их семью лет 30, пожалела ребят и взяла Петьку к себе в контору. Так и началась его трудовая жизнь в паре с Санычем, к которому его приставили для обучения сантехническому мастерству.
— Малой, а отчество твоё как? — поболтав взвесь в бутылке, Саныч опрокинул её и смачно вбулькнул остатки мутного напитка.
— Александрович. А что?
Зрачки собеседника резко сузились, отчего глаза загорелись оранжевыми всполохами и пробежала какая-то необычная сине-зеленая рябь. Это что-то новенькое. Такого Петька ещё не видел.
От испуга ли, но у него резко разболелась голова. Она взорвалась маленькой Хиросимой и жгучий напалм разлился ото лба к затылку и вискам. От неожиданной мигрени Петька аж всхлипнул. Он обхватил голову ладонями, стараясь удержать развивающуюся боль, и начал медленно раскачиваться, успокаивая мучительную стихию. Саныч внимательно смотрел на него. Молчал, но будто сканировал Петьку внезапно потемневшими глазами. Волны боли мягко отступили. Каждый новый накат приносил малое облегчение и страдалец наконец вздохнул полной грудью. Он поднял голову и помутневшими от резкой атаки глазами взглянул на Саныча.
— Вода есть? — просипел Петька пересохшими губами.
Саныч достал из необъятной сумки бутыль с болотной водицей. Волшебство. Будто та самая, но заново полная. Выбора не было, во рту безжизненная засуха. Петька сначала осторожно, потом с жадностью начал поглощать воду, шумно глынькая при каждом глотке. Остановился он, только когда ощутил вкус травяной массы, на удивление вполне себе приятной. Всё, что смог определить Петька — мелиссу и чабрец. Напиток оказался не только освежающим, но и бодрящим. Он ощутил диковинный прилив сил и головной боли как не бывало.
Саныч все еще внимательно разглядывал Петьку. Сейчас, ставшие карими глаза, исследовали Петькину тощую фигурку с ног до головы. Тот почувствовал себя неловко, но через минуту понял, что Саныч не видит его, а смотрит словно сквозь.
— Малой, вот, позвони-ка по этому номеру, — старик достал старый кнопочный мобильник, выудил из него номер телефона и записал на обрывке бумаги, — скажешь, что от меня. Приедешь куда позовут, сделаешь всё, что попросят. Времени нет. Сегодня. Сейчас. Шуре передам, что завтра на работу не выйдешь.
Взял сумку и медленной походочкой поплыл по разгоряченному асфальту. Петька рот раскрыл, но спросить ничего не успел. Босс уже испарился в изгибе арки, словно видение.
Саныча Петька больше не видел. Дальнейшие события закрутили его в дикую карусель на пару месяцев. Когда он вернулся на работу, тетя Шура сказала, что Саныч внезапно уволился неделю назад.
— Что ж с тобой было, Петька? Мы тут волновались. Анька ничего толком объяснить не может, — тараторила она, — говорит только, что с головой что-то там. Плакала, да причитала всё. Боялась тебя потерять. В церковь бегала свечки ставить за твоё здоровье. Совсем девка исхудала, ничего не ела. Одни глаза на тонких ножках остались. Нас в больницу не пускали. Только родственникам можно.
— Мне, тетя Шура, Саныч телефон дал. Сказал: “Звони срочно”, а сам испарился, — начал парнишка бойко говорить и без передыху продолжил, — ну, я и позвонил. А мне: «Коль от Саныча, так бегом ко мне». А это невролог был, из больницы. Обследование назначил, кучу анализов взял, МРТ, КТ, ну и много всего. Говорит потом: «У тебя, дружок, аневризма в голове. Еще чуть-чуть и всё, рванёт. Так что оставляем тебя в больнице и будем готовить к операции». Вот, сделали. Да всё хорошо сейчас, тётя Шура. Работать надо, а то мы с Анютой зубы на полку положим. Спасибо, кстати, что помогали ей, подкармливали.
— Да что уж там. Все свои, — тетя Шура утёрла слезу, защекотавшую пухлую щеку. — Ты уж береги себя, не болей больше. Да, тебе тут Саныч посылочку передал, — она суетливо поднялась и вытащила пакет из шкафа, — сказал, как вернешься, точнёхонько в руки отдать. Вот, держи.