— Ну, начнем? — спросил Саймор, и Ярат кивнул в ответ.
Сперва они словно приглядывались друг к другу: несколько шагов вправо, несколько влево, но расстояние между противниками не сокращалось, а потом вдруг Саймор бросился вперед… нет, не бросился — он как-то почти мгновенно оказался возле Ярата, как раз на расстоянии удара. Ярат нырнул под его руку, но Саймор успел обернуться прежде, чем саоми смог что-либо сделать. Снова ударил. Ярат и на этот раз увернулся, почему-то не отвечая атакой. Он что, так и будет убегать и уклонятся? Или понимает, что все равно не сможет сбить кузнеца с ног? Я вздохнула, но постаралась, чтобы моего разочарования никто не заметил. В лицах противников не было злости, казалось, что бой таки понарошку, что болезненных ударов все равно не будет, а потому можно не волноваться.
Они продолжали в том же духе, и это больше походило на танец, чем на драку, на очень странный, причудливый танец. В какой-то момент Ярат перестал просто уклоняться и попытался перехватить запястье противника. Теперь их руки мелькали, встречаясь, соприкасаясь на миг, а Ярат и Саймор ни секунды не задерживались на месте, то двигаясь по кругу, то резко меняясь местами. И вдруг мгновенное касание рук перешло в новое прикосновение, противники оказались бок к боку, Ярат чуть пригнулся, и Саймор, перелетев через него, кувыркнулся по земле. Рванулся и замер. Саоми остановил свою ладонь в полупальце от горла кузнеца, не завершив удара. С легким удивлением Саймор посмотрел сначала на эту ладонь, потом на противника.
— Неплохо, — пробасил он, и прежде, чем Ярат отступил назад, попытался перехватить его руку.
Хотя кузнец явно был сильнее, в скорости саоми его превосходил, и намного. Ярат успел убрать руку, увернуться от ног Саймора. Но, когда противник поднялся и бросился на него, опять каким-то образом нырнул, изогнулся, и на этот раз здоровяк не только упал, но и оказался обездвижен из-за сильно вывернутой за спину руки. В следующий миг Ярат отпустил его, соскочил со спины кузнеца и оказался на расстоянии нескольких шагов. Казалось, и поединок, и даже неоспоримая победа не принесли ему удовольствия, хотя проигравший кузнец улыбался вовсю.
— Ну, силен, силен, — Саймор подошел к Ярату, протянул ему руку, и наверняка достаточно сильно сжал ладонь, испытующе глядя в глаза саоми. Потом жестом пригласил нас в дом. Ярат отошел к лавке, поднял аккуратно сложенную кофту, но надевать не стал. Саймор подождал его в дверях, и я слышала, как кузнец сказал негромко:
— Вот видишь, по крайней мере я — точно не тот, кого ты ищешь. Нет, нет, Ярат, не подумай, я не поддавался. Думаешь не стыдно здоровому дядьке, когда его такой мальчишка по земле валяет?
* * *Залитая солнцем главная площадь столицы поражала приезжих великолепием окружающих ее белокаменных зданий с золотом барельефов, мраморными статуями у парадных входов и на пристенных бордюрах — тиграми, львами, змеями. Под ногами зевак — отполированные временем плиты серого камня, который в солнечные дни блестит гладкими гранями, как и сейчас — выпавший ночью снег убрали еще до рассвета.
Городской суд, местное управление, посольский дом — их окна, двери над высокими ступенями и подъездные арки, оскалившиеся морды статуй и лица медальонов смотрят на главную достопримечательность столицы, гордость всей империи — императорский дворец. Укрепленные ворота днем открыты, оставляя возможность любопытным заглянуть туда, за высокую стену, где через ухоженный сад уходит вверх по холму подъездная аллея. По обе стороны от нее — ряды аккуратно подстриженного кустарника, застывшего фигурной стеной, статуи на высоких постаментах, напоминающие о временах, когда с завоеванных земель свозили в столицу все самое лучшее, в том числе и культурное наследие подкоренных народов.
Статуи изображают женщин, не похожих на тех, которые могли жить за стенами императорского дворца, мужчин — высоких, с вьющимися волосами, что не укладывали на затылке замысловатой прической, а обрезали над плечами или короче, оставляя на свободе непослушные вихры вокруг лица. У многих тела едва прикрывала спадающая вольными складками ткань, лишь подчеркивая совершенство сложения, красоту застывших в мраморе линий.
Позолоченную крышу дворца можно разглядеть и от ворот, но все великолепие открывалось взору лишь тогда, когда благородные гости или же простые слуги оказывались на вершине холма, перед величественным зданием, чьи балконы украшены пурпурными знаменами, на которых угрожающе изгибаются золотые змеи.
Дворец встречал каскадом сбегающей по золоченым ступеням воды, фонтанами, чьи струи переливались, ловя отражение солнечных лучей в полированных боках застывших в различных позах фигур — все те же тигры, львы и змеи. Сильные и страшные звери, которые издревле считались символами власти, тотемами правителей империи.
Гости подъезжали в карете к самому крыльцу с высокой мраморной лестницей. Слуги же не пачкали своей обувью застилавшую ступени дорожку — они шли мимо всего этого великолепия, а часто даже не подходили близко к центральному подъезду, заранее сворачивая на боковые аллеи. Там было спокойнее, и не так часто встречались другие слуги, которые, если были хоть немного выше рангом, при случае не преминули бы об этом напомнить.
По боковой аллее через парк шел молодой светловолосый мужчина. По лицу он очень напоминал аранта, из тех, что живут в густых лесах на северо-востоке империи. В последние годы многие аранты покинули родные места — лесов становилось все меньше, и хотя аранты старались защитить свой дом, потому что не представляли себе, как смогут жить без густого сплетения ветвей над головами, без таинственного журчания чистых ручейков, запаха росы, которым пропитан влажный подлесок… империи требовалась древесина. Вырастали новые постройки, открывались фабрики, заводы, а кромка леса постепенно отодвигалась все дальше и дальше, угрожающе приближаясь к границе страны. Взамен — покрытые невысокими пенечками холмы и равнины, на которых вскоре появлялись поселки переселенцев из центральных областей, где слишком много народу ютилось на небольших клаптиках земли, да и налоги были непомерно велики для бедного крестьянина.
У аранта и глаза были очень светлые, неяркие, словно едва подкрашенные отражением неба льдинки, бледное, ничего не выражающее лицо. Одет он был просто, но не дешево: высокие сапоги, бежевые, заправленные под голенище брюки, того же цвета куртка на светло-сером меху саомитской кошки. Представители правящих династий и аристократии так не одевались, предпочитая просторные многослойные одежды, блещущие золотом, пурпуром, драгоценными камнями, шуршащие парчой и шелком. Но арант не принадлежал к коренному народу тамойцев и аристократом не был — просто слугой, пусть и обеспеченным, и даже получившим право носить у пояса меч — недлинный, около двух локтей, с изогнутой гардой. Бледным пальцам молодого человека нравилось касаться рукояти, чувствовать ее приятную прохладу. Однако не меч у пояса являлся запорукой той спокойной уверенности в собственных силах, что чувствовалась в молодом человеке: арант по имени Стиг был лучшим учеником господина Шана, начальника тайной полиции императора.
Великолепие, встречавшее гостей дворца просторным холлом с гербами правителя империи, анфиладой золоченых проемов — все это было не для слуг. К тронному залу, к господским комнатам они пробирались боковыми лестницами и коридорами, которые словно бы прятались в широких дворцовых стенах, находясь отдельно от роскоши, окружающей правителя.
Стиг быстро прошел коридором и, нырнув в узкий дверной проем, оказался в холле не самого богатого убранства. Двое солдат в пурпурно-фиолетовом стояли на карауле. Молодой человек беспрепятственно прошел мимо, и в следующем помещении его встретили двое пареньков, одетых просто, добротно, хоть и не так дорого, как сам арант — младшие ученики господина Шана. Этот караул тоже узнал Стига и пропустил дальше.