Облака подползали к Джамерьи с запада и с юга, постепенно скрывая под собой всю долину Эште.
— Не видел? — выдохнул Ярат. Сглотнул, облизал пересохшие на ветру губы. — Возможно… Только и я предполагал найти здесь человека, который, будучи старше и опытнее, сможет помочь не только советом, но и делом, и не станет отговариваться обязанностями местного лекаря.
Мастер Элиф внимательно смотрел в разноцветные глаза саоми, а потом вдруг тихо засмеялся.
— Время покажет, кто из нас обманулся в своих ожиданиях, а кто нет, — мастер покачал головой. — И заметь, Ярат, я ведь не отговариваюсь. Я помогу, и Даен поможет. Это я тебе обещаю.
Отступать было некуда — Ярат стоял на краю, но захотелось оказаться как можно дальше от мастера Элифа. Саоми прижался спиной к холодному камню. Он чувствовал, что его обманули, но не знал — в чем, и даже не мог понять — хорошо это или плохо.
— Только я хочу, чтобы ты мне сказал одну вещь, — мастер, наконец, отпустил его плечо. — Ты пришел сюда, чтобы найти верных союзников и помощников, либо тебе нужен человек, который согласится сделать все вместо тебя?
Густой туман поднимался к вершине, и теперь не только долина, но и склоны почти на две трети скрылись под облаком. Небо постепенно теряло краски. Мастер Элиф не смотрел на саоми — его взгляд был устремлен вдаль, туда, где выныривали из белесой мглы вершины Чани-Саян.
— Подумай над ответом, — сказал он наконец. — И тогда спускайся вниз. Вот пологая тропка, она немного длиннее, но ты сможешь спуститься даже во время тумана. Только не спеши, подумай как следует.
И он ушел, силуэт его быстро растворился в ставшем вдруг непрозрачным воздухе. В тумане было холодно. Ярат вынул из кармана курточки шапку и надел. Теперь он видел только серый бок каменного валуна, но помнил о том, что стоит почти на краю, хотя мог бы теперь ступить туда, в воздух над обрывом — и не заметить. Застегнувшись и подняв воротник, Ярат устроился поудобнее и, чтобы не видеть сплошного белого марева вокруг, закрыл глаза.
…Пахло осенью, но день выдался солнечный, ясный.
— Ярат! Ярат, а-ну иди сюда. Вот неслух!
Он очень хорошо помнил ее лицо — такое молодое, такое красивое, помнил светлые глаза, волосы цвета лесного ореха. А еще помнил голос — звонкий, ласковый. Он называл ее просто «мама». И ему нравилось, что у него такая мама. Даже ревновал немного: ведь теперь она не только его мама, а еще и двух крикливых близняшек, что лежат в резных колыбельках.
Отца Ярат тоже помнил, но почему-то больше не лицо, а руки. Сильные, работящие, умелые. Эти руки украшали резьбой все деревянные предметы внутри дома. Когда в памяти всплывал уже несколько размытый временем образ, то Ярату казалось, что он похож на отца, правда, только внешне.
Отец погиб одним из первых, защищая своих близких. Окруженные императорскими войсками и огнем, саоми не смогли спрятаться в родном лесу. Их находили и убивали одного за другим. Слуги императора даже знали, как отличить саомитского кота от превратившегося в зверя человека. Настоящих кошек старались не трогать, чтобы после было на кого охотиться в северных лесах, но животные тоже гибли — и в огне, и от выстрелов. Под мохнатой угольно-черной тушей и нашли тогда едва не задохнувшегося от дыма ребенка.
Его приволокли в лагерь. Там пылал огромный костер, и пахло кровью. Ощущение чего-то злого, нечеловечески жестокого помогло прийти в сознание, но когда перед глазами окончательно прояснилось, он увидел связанных пленников. Раненые, истекающие кровью мужчины, и женщины, многие из которых так и остались в зверином облике. Именно последнее обстоятельство злило тех, кто пировал вокруг костра.
— Смотрите-ка, кого я нашел! Мальчишка, тоже из этих.
— Давай его сюда!
Чьи-то руки хватали и тянули куда-то, но он вывернулся и, змейкой просочившись между чужих рук, побежал через освещенную поляну туда, где находились его плененные сородичи.
Внезапно что-то ударило пониже ключицы, да так сильно, что он упал.
— Зачем стреляешь? Такой хороший маленький мальчик, продать можно.
— Нельзя. Приказ — всех, до последнего.
— Тогда мертвячникам.
— Нельзя.
— Почему? Они его все равно убьют, а нам выгода.
Крики, смех, лязг оружия — все смешалось в единую какофонию звуков. Он попытался подняться, но не смог даже встать на колени — снова упал лицом в еще хранящую слабый запах опавшей хвои землю. И потерял сознание.
А в следующий раз открыл глаза уже в повозке. Было больно, тело ныло, горело, и очень хотелось пить. Он попросил воды, тихо-тихо, но его услышали. Человек с длинной седой бородой склонился над ним, позволяя напиться из широкой пиалы, потом протер влажной тряпкой его лицо. Стало легче, но боль уступила место паническому ужасу, ведь человек рядом был чужой, а мама…
— Тише, тише, малыш. Все хорошо.
Тогда он впервые услышал голос Учителя Эрхата…
* * *Серая Ласточка приветственно заржала, увидев своего теперешнего хозяина.
— Как ты тут? — Ярат погладил лошадь по морде. — Не голодная?
Надо было идти в дом — там его наверняка ждали, но не хотелось. Чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который не осознает своей вины, но все ждут, что он выйдет и скажет: "Я виноват".
Легкие шаги заставили его обернуться.
— Вернулся? — Серхат заглянула, улыбнулась и побежала дальше. Следом послышались другие шаги, чуть потяжелее, но тоже достаточно тихие. Вонг вошел и остановился в дверях.
— Я не хочу с тобой ссориться, — сказал Ярат. — Мне нужна помощь. Мне нужны друзья, а не враги.
— А ты ловкий малый, — Даен хмыкнул, скрестил на груди руки. — Но я все равно не верю тебе.
— У тебя есть на то причины, — Ярат пожал плечами. Его пальцы расчесывали светлую гриву Ласточки. — Но я хочу, чтобы ты мне поверил. Поэтому, если захочешь поговорить — скажи. Ты сможешь отличить ложь от правды, не так ли?
— Я подумаю над твоими словами, но ничего не обещаю, — Вонг нахмурился. — Кто предал раз, предаст и дважды.
— А ведь он прав, Ласточка, — прошептал Ярат, когда Даен вышел, и шаги его стихли. — Я действительно предатель, если только сейчас всерьез начинаю думать о справедливости. Или, — он вздохнул, — или трус, каких мало.
Глава 3
Лучи восходящего солнца ярким снопом золотистого света вырвались из-за склона Джамерьи, освещая уютную, спрятанную от холодных ветров долину Эште. Звонкий, радостный птичий щебет делал приятным пробуждение ото сна. День обещал быть ясным.
Ярат проснулся рано, еще до рассвета, но лежал некоторое время, прислушиваясь к звукам чужого дома и не открывая глаз. Он услышал, как в своей комнате поднялась с постели Серхат, вскоре легкие шаги пересекли горницу и стихли за входной дверью. Почти сразу же спустился по лестнице мастер, чья комната находилась на втором этаже. Последним проснулся Даен. Ярат нехотя поднялся с широкой лавки и поспешил выйти раньше, чем здесь появится Вонг.
Однако Даен, похоже, не намеревался спускать с саоми глаз. Все утро Ярат чувствовал направленный на себя мрачный взгляд, хотя Вонгу все-таки не удалось испортить гостю аппетит. Поблагодарив Серхат за еду, Ярат спросил у мастера, не нужна ли какая-то помощь, но женщина опередила ответ старика.
— Там кое-что перетащить надо, за конюшней. Пойдем, покажу.
Следуя за нею, Ярат кожей ощущал волны негодования, исходившие от Вонга. "Ему не нравится, что Серхат со мной общается. Может, ревнует? Но неужели Серхат этого не замечает?" Вспомнив Нэлию, Ярат решил, что женщина вполне могла и не заметить, но все равно что-то в ее поведении настораживало.
Незнакомые голоса раздались у калитки. Ярат слушал, пытаясь определить, кто это и зачем пришли. Опасности не ощущалось, но саоми предпочитал оставаться настороже.
Люди вошли в дом и находились там достаточно долго.
— У отца сейчас посетители. Парнишка с соседней улицы ногу себе распорол, зашивать пришлось, — объяснила Серхат, когда вышла за водой к колодцу. — Нет-нет, мне не надо помощи. Тебе лучше пока побыть здесь. Они уже скоро уйдут.