Мы еще долго говорили, гуляя по пустынной набережной. Даже обед пропустили.
В какой-то момент Кирпонос спохватился, посмотрел на часы, бросился назад к машине.
– Опаздываем! Гони на Лубянку!
Вот уж не думал, что в один день увижу и Сталина и Берию. Последний, в отличие от хозяина Кремля, был благодушен и гостеприимен. Нам налили чаю, принесли бутерброды с колбасой. Нарком молчал, пока накрывали на стол.
– Знаю вас, военных, – улыбнулся нарком. – Все в делах, да заботах. Даже поесть некогда. Профессиональная болезнь – язва желудка. У чекистов, впрочем, тоже.
Грузинский акцент в голосе Берии был практически неслышен – говорил он чисто. Не так как Чхиквадзе, тот по разговору совсем русак был, а как диктор на радио. Понятно, что русский для него неродной, слишком правильная речь. Улыбался Лаврентий Павлович тоже вроде искренне. Хотя из-под очков нет-нет, да сверкнет что-то острое, опасное. Будто змея рядом притаилась и вот-вот ужалит.
Пока пили чай, увидел на столе наркома раскрытую папку. А в ней те самые документы, что я взял с трупа эсэсовца под Шепетовкой.
– Как раз на эту тему и хотел переговорить, – Берия заметил мой взгляд, полистал бумаги. – Документы очень важные, я бы даже сказал, взрывоопасные для немцев. Мы тут с товарищами обсудили. Хотим их обнародовать.
– А мы для чего нужны? – поинтересовался Кирпонос, прихлебывая чай вприкуску с сахаром. – Петра я вам не отдам. Да и не стоит ему светить свою личность перед иностранными корреспондентами. Ведь вы и их хотите пригласить?
– Только их – пусть англичане, да и американцы, взглянут с другой стороны на монстра, которого взрастили.
– Евреев надо срочно эвакуировать из города, – не выдержал я, отложил бутерброд – Вы же читали планы немцев насчет них.
– Значит, вы не верите, что мы удержим Киев? – тут же встрепенулся Берия, нехорошо улыбнулся.
Кирпонос чуть не поперхнулся чаем, закашлялся. Я стукнул его по спине, один раз, другой…
– Прошу не задавать такие провокационных вопросов! – твердо сказал комфронта, после того как отдышался. – У нас есть директива Ставки, город никто не сдает!
– Насчет Минска тоже много было приказов, – пожал плечами нарком. – Только некоторые военачальники их по какой-то причине не выполнили. Ну ничего, мы скоро выясним почему.
– Не надо нас пугать! – набычился Кирпонос.
– Что вы! – всплеснул руками Берия. – Даже мысли не было. Тем более, у нас у самих в наркомате есть резервный план на случай падения Киева. В городе будет работать несколько групп наших товарищей, которые заминируют все важные объекты. От военных нам требуется координация и взрывчатка. Это указание Ставки.
– От нас все координировать будет старший лейтенант Соловьев, – тут же нашелся Кирпонос. – Тем более, что он и сам из военинженеров. Ему, так сказать, и карты в руки.
– Знаем, знаем. И о подвигах его слышали. Боевой старлей, – покивал нарком. – Это решили, тогда надо обсудить мероприятие для журналистов. У нас есть очень талантливые актеры в штате, которые сыграют роль Петра. Но их нужно ввести в курс дела, так сказать, проконсультировать. В этом и будет заключаться ваша помощь.
– Это можно, – согласился комфронта. – Оставлю вам Соловьева, он все обскажет.
– Вы как, кстати, наградили его за документы? – Берия постучал рукой по папке с бумагами. – Там же еще и крупная сумма в немецких марках была захвачена, уничтожено командование зондеркоманды.
– Я не один их уничтожил, – пришлось опять вклинится в беседу.
– Я знаю, читал рапорт, – нарком задумался, побарабанил пальцами по столу – Ладно, этот вопрос мы решим. Представление я сам подам вашему начальству.
– Я его начальство, – хмыкнул Кирпонос. – И Петр совсем недавно получил Красное Знамя. Мерецков не поймет, если подряд сразу два высших ордена дать.
Я сочувственно посмотрел на Кирпоноса. Ни для кого не было секретом в Киеве, что наш комфронта конфликтует с главой Генштаба. Поэтому и не хочет подставляться.
Берия поднял трубку телефона, вызвал секретаря:
– Петр, ты иди, поработай с нашими товарищами, – Лаврентий Павлович кивнул на дверь.
Дескать, не твоего ума дело, что тут дальше твориться будет. Понятно. Что же, поработаем. Меня отвели на второй этаж в просторный зал, где я нос с носом столкнулся с…Паулем Блобелем. Тем самым штандартенфюрером зондеркоманды, которого санитар Юра покрошил из пулемета под Шепетовкой. Не с самим фашистом, конечно, а с его большой фотографией на стенде у входа. Рядом висели фотокопии бумаг зондеркоманды, некоторые места были в них специально подчеркнуты.