Мы еще долго говорили, гуляя по пустынной набережной. Даже обед пропустили.
В какой-то момент Кирпонос спохватился, посмотрел на часы, бросился назад к машине.
— Опаздываем! Гони на Лубянку!
*****
Вот уж не думал, что в один день увижу и Сталина и Берию. Последний, в отличие от хозяина Кремля, был благодушен и гостеприимен. Нам налили чаю, принесли бутерброды с колбасой. Нарком молчал, пока накрывали на стол.
— Знаю вас, военных, — улыбнулся нарком. — Все в делах, да заботах. Даже поесть некогда. Профессиональная болезнь — язва желудка. У чекистов, впрочем, тоже.
Грузинский акцент в голосе Берии был практически неслышен — говорил он чисто. Не так как Чхиквадзе, тот по разговору совсем русак был, а как диктор на радио. Понятно, что русский для него неродной, слишком правильная речь. Улыбался Лаврентий Павлович тоже вроде искренне. Хотя из-под очков нет-нет, да сверкнет что-то острое, опасное. Будто змея рядом притаилась и вот-вот ужалит.
Пока пили чай, увидел на столе наркома раскрытую папку. А в ней те самые документы, что я взял с трупа эсэсовца под Шепетовкой.
— Как раз на эту тему и хотел переговорить, — Берия заметил мой взгляд, полистал бумаги. — Документы очень важные, я бы даже сказал, взрывоопасные для немцев. Мы тут с товарищами обсудили. Хотим их обнародовать.
— А мы для чего нужны? — поинтересовался Кирпонос, прихлебывая чай вприкуску с сахаром. — Петра я вам не отдам. Да и не стоит ему светить свою личность перед иностранными корреспондентами. Ведь вы и их хотите пригласить?
— Только их — пусть англичане, да и американцы, взглянут с другой стороны на монстра, которого взрастили.
— Евреев надо срочно эвакуировать из города, — не выдержал я, отложил бутерброд — Вы же читали планы немцев насчет них.
— Значит, вы не верите, что мы удержим Киев? — тут же встрепенулся Берия, нехорошо улыбнулся.
Кирпонос чуть не поперхнулся чаем, закашлялся. Я стукнул его по спине, один раз, другой…
— Прошу не задавать такие провокационных вопросов! — твердо сказал комфронта, после того как отдышался. — У нас есть директива Ставки, город никто не сдает!
— Насчет Минска тоже много было приказов, — пожал плечами нарком. — Только некоторые военачальники их по какой-то причине не выполнили. Ну ничего, мы скоро выясним почему
— Не надо нас пугать! — набычился Кирпонос.
— Что вы! — всплеснул руками Берия. — Даже мысли не было. Тем более, у нас у самих в наркомате есть резервный план на случай падения Киева. В городе будет работать несколько групп наших товарищей, которые заминируют все важные объекты. От военных нам требуется координация и взрывчатка. Это указание Ставки.
— От нас все координировать будет старший лейтенант Соловьев, — тут же нашелся Кирпонос. — Тем более, что он и сам из военинженеров. Ему, так сказать, и карты в руки
— Знаем, знаем. И о подвигах его слышали. Боевой старлей, — покивал нарком. — Это решили, тогда надо обсудить мероприятие для журналистов. У нас есть очень талантливые актеры в штате, которые сыграют роль Петра. Но их нужно ввести в курс дела, так сказать, проконсультировать. В этом и будет заключаться ваша помощь.
— Это можно, — согласился комфронта. — Оставлю вам Соловьева, он все обскажет.
— Вы как, кстати, наградили его за документы? — Берия постучал рукой по папке с бумагами. — Там же еще и крупная сумма в немецких марках была захвачена, уничтожено командование зондеркоманды.
— Я не один их уничтожил, — пришлось опять вклинится в беседу.
— Я знаю, читал рапорт, — нарком задумался, побарабанил пальцами по столу — Ладно, этот вопрос мы решим. Представление я сам подам вашему начальству
— Я его начальство, — хмыкнул Кирпонос. — И Петр совсем недавно получил Красное Знамя. Мерецков не поймет, если подряд сразу два высших ордена дать.
Я сочувственно посмотрел на Кирпоноса. Ни для кого не было секретом в Киеве, что наш комфронта конфликтует с главой Генштаба. Поэтому и не хочет подставляться.
Берия поднял трубку телефона, вызвал секретаря:
— Петр, ты иди, поработай с нашими товарищами, — Лаврентий Павлович кивнул на дверь.
Дескать, не твоего ума дело, что тут дальше твориться будет. Понятно. Что же, поработаем. Меня отвели на второй этаж в просторный зал, где я нос с носом столкнулся с…Паулем Блобелем. Тем самым штандартенфюрером зондеркоманды, которого санитар Юра покрошил из пулемета под Шепетовкой. Не с самим фашистом, конечно, а с его большой фотографией на стенде у входа. Рядом висели фотокопии бумаг зондеркоманды, некоторые места были в них специально подчеркнуты.