Испачканные чернилами пальцы Медликоута вложили в обтянутую перчаткой руку Клодии маленькую холодную вещицу. Солнце осветило ее, и девушка поняла, что это плоская металлическая фигурка – бегущий зверь с оскаленной пастью. Таких Клодия прежде не видала, зато хорошо знала, что она символизирует.
На ладони девушки лежал стальной волк.
5
– Я опалю тебя огненным дыханием! – прорычал проволколак.
– Опали, – отозвался Сапфик. – Только в воду не бросай.
– Я проглочу твою тень!
– Глотай, черная вода страшнее.
– Я тебе кости передавлю и жилы искромсаю.
– Черная вода страшит меня больше, чем ты.
Разъяренный шнуролак швырнул Сапфика в озеро.
Сапфик засмеялся и поплыл прочь.
Перчатка оказалась безнадежно мала!
Аттия в ужасе наблюдала, как материал растягивается, как по швам появляются прорехи. Она глянула на Рикса: чародей завороженно смотрел на пальцы главаря и улыбался.
Аттия сделала глубокий вдох. Она вдруг поняла, к чему эти горячие просьбы не трогать реквизит: Рикс добивался именно этого!
Квинт, сидящий рядом с Аттией, держал наготове красный и синий шарики. Сзади, скрытая полумраком, ждала труппа.
Тар поднял руку. В таком слабом свете Перчатка казалась почти невидимой, словно он, вдобавок ко всем своим уродствам, еще и лишился кисти. Тар грубо хохотнул.
– Ну что, если я щелкну пальцами, посыплются золотые монеты? А на кого покажу пальцем, тот сразу помрет?
Не дав никому ответить, Тар повернулся и ткнул указательным пальцем в одного из здоровяков, стоящих за ним.
– Вождь, почему я? – спросил побледневший разбойник.
– Что, Март, страшно?
– Не нравится мне это, только и всего.
– Дурак набитый! – Тар отвернулся от него и с презрением глянул на Рикса. – Паршивенький у вас реквизит. А ты, похоже, циркач не промах, раз такой дрянью морочишь зрителям головы.
– Верно, – кивнул Рикс. – Я лучший балаганщик Инкарцерона. – Он поднял руку.
Презрительной усмешки как не бывало – Тар посмотрел на обтянутую Перчаткой ладонь. Секунду спустя он взвыл от боли.
Аттия подпрыгнула. Эхо воплей разнеслось по туннелю. Вождь скулил и дергал Перчатку:
– Снимите ее с меня! Она жжет! Жжет!!!
– Вот бедняга! – пробормотал Рикс.
У Тара физиономия покраснела от ярости.
– Убейте его! – взревел он.
Бандиты двинулись к Риксу, но тот предупредил:
– Тронете меня – Перчатку никогда не снимете. – Рикс сложил руки на груди. Худое лицо словно окаменело. «Если это блеф, то блефует он мастерски», – подумала Аттия. Медленно, чтобы никто не заметил, она пересела на место возницы.
Тар ругался и отчаянно сдирал Перчатку:
– Кожу как кислотой разъедает!
– Чего ждать тому, кто балуется с вещами Сапфика?! – В голосе Рикса звенел надрыв, привлекший внимание Аттии. Беззубая улыбка сменилась безумным взглядом, который пугал ее и раньше. Квинт встревоженно зацокал языком.
– Убейте остальных! – У Тара уже сбивалось дыхание.
– Никто из моих спутников не пострадает. – Рикс буравил разбойников невозмутимым взглядом. – Мы спокойно пройдем по туннелю на другую сторону Костей, тогда я сниму заклятье. Иначе гнев Сапфика будет терзать его до скончания веков. Блестящие глаза Рикса впились в Тара.
– Делайте, как он говорит! – завыл вождь.
Какой опасный момент! Аттия понимала, что все зависит от страха разбойников перед вождем. Ослушайся хоть один из них, решись убить Тара и захватить власть в банде, и Риксу конец. Но разбойники явно были напуганы. Вот отступил один, потом остальные.
Рикс резко кивнул.
– Вперед! – прошипел Квинт, и Аттия схватила поводья.
– Погоди! – крикнул Тар. Обтянутая Перчаткой кисть дергалась, словно от тока. – Хватит! Останови ее!
– Я не могу приказывать Перчатке. – Рикс пожал плечами.
Толстые пальцы судорожно скрючились, потом разжались. Главарь рванул вперед и выхватил кисточку из ведерка с золотой краской, висящего под повозкой. На стену туннеля полетели желтые капли.
– И что теперь? – шепотом спросил Квинт.
Шатаясь, Тар приблизился к стене. Мощный шлепок кистью, и на выгнутом металле появились пять сияющих букв: «АТТИЯ».
Все следили за вождем в полном изумлении. Рикс глянул на Аттию, потом снова повернулся к Тару:
– Ты что делаешь?
– Это не я! – Получеловек задыхался от страха и ярости. – Эта поганая Перчатка живая!