Снег уже запорошил тропу, спрятал следы повозок. Куча воловьего навоза замерзла в могильный холмик. Губы у Аттии посинели от холода, но вот она подняла голову и увидела деревню.
Белые, как и все вокруг, жилища тоже напоминали надгробия. Они полностью сливались бы с тундрой, если бы не дым, валящий из труб и продушин. Вокруг жилых холмиков стояли высокие столбы, на вершинах которых сидело по человеку. Дозорные?
Дорога раздваивалась. За развилкой следы труппы: примятый снег, соломинки, голубые перья. Аттия опасливо выглянула из-за ледника и увидела деревянную ограду. Рядом у жаровни с горящими углями сидела толстуха и вязала.
Она поселение охраняет?
Аттия закусила губу, опустила капюшон пониже и через снег побрела к ограде. Женщина подняла голову, хотя спицы продолжали ритмично клацать.
– Кет найдется?
Удивленная Аттия покачала головой.
– Ладно. Оружие покажи.
Аттия вытащила нож и протянула его охраннице. Та бросила вязанье и убрала нож в ящик:
– Еще что-то есть?
– Нет. Чем же мне теперь защищаться?
– В Морозии оружие запрещено. Правила такие. Мне нужно тебя обыскать.
Толстуха проверила заплечный узелок Аттии и ловко ощупала ее.
– Порядок, – объявила толстуха, отступая в сторону. – Проходи. – Она взяла свое вязанье и принялась клацать спицами.
Озадаченная, Аттия перелезла через хлипкую ограду.
– Тут хоть безопасно? – спросила она.
– Сейчас много свободных комнат. – Толстуха подняла голову. – Во втором отсюда иглу на постой пускают, загляни туда.
Аттия отвернулась. Интересно, как одна старуха обыскала целый караван циркачей? Спросить Аттия не могла, она же их якобы не знает. Прежде чем шмыгнуть в иглу, она поинтересовалась:
– А когда соберусь уходить, мне нож отдадут?
Никто не ответил. Аттия оглянулась.
И застыла в изумлении.
На табурете никого не было. Спицы клацали сами собой.
Красная шерсть кровью струилась по снегу.
– Никто отсюда не уходит, – сказала красная шерсть.
6
Один сгинет – другой его место займет.
Пока в силе Протокол, Клану жить.
Растерянная, удивленная Клодия сделала глубокий вдох. Ее пальцы сомкнулись на металлической фигурке волка.
– Вижу, вы понимаете, – проговорил Медликоут.
От его голоса орел встрепенулся, повернул хищную голову и зыркнул на незнакомца.
Клодия не хотела понимать.
– Это вещь моего отца?
– Нет, миледи, она моя. – Глаза Медликоута спокойно взирали из-за очков-полумесяцев. – У Клана Серебряного Волка много тайных последователей даже здесь, при дворе. Лорд Эвиан погиб, ваш отец исчез, но остальные на месте. Цель у нас та же – свергнуть династию Хаваарна и покончить с Протоколом.
Для Клодии слова секретаря означали лишь новую угрозу для Финна. Она вернула фигурку волка Медликоуту:
– Так что вам угодно?
Секретарь снял очки и протер их. На осунувшемся лице близоруко щурились маленькие глазки.
– Мы хотим разыскать Смотрителя, миледи. Как и вы.
А она хочет его разыскать? Слова секретаря потрясли Клодию. Ее взгляд метнулся к двери, скользнул по озаренной солнцем галерее за нахохлившимися ястребами.
– Здесь разговаривать нельзя. За нами могут следить.
– У меня есть важные новости.
– Так говорите же!
– Королева собирается назначить нового Смотрителя Инкарцерона, – объявил Медликоут после недолгих колебаний. – Это будете не вы, миледи.
– Что?! – выпалила Клодия.
– Вчера она провела закрытое заседание Тайного Совета. Мы считаем, основным вопросом на нем было…
Клодия ушам своим не верила:
– Я его преемница! Я его дочь!
Высокий секретарь сделал паузу, потом сухо напомнил:
– Миледи, вы ему не дочь.
Это остудило Клодию. Сообразив, что судорожно стискивает платье, она отпустила подол и сделала глубокий вдох:
– Это верно.
– Разумеется, королеве известно, что вас в младенчестве принесли из Инкарцерона. Она сообщила членам Совета, что по праву крови вы не можете претендовать ни на титул Смотрителя, ни на дом и земли, причитающиеся Смотрителю…
Клодия охнула.
– …и что официальные документы об удочерении не оформлялись. Более того, Смотритель совершил тяжкое преступление, выпустив из Тюрьмы Узницу и дочь Узников. Вас.
Казалось, кожа стала липкой не от холодного пота, а от дикой злости. Клодия смотрела на Медликоута, гадая, какая роль в этой игре отведена ему. Он впрямь из Волков или агент королевы?
Словно почувствовав ее сомнения, Медликоут проговорил:
– Миледи, вы должны знать, что я всем обязан вашему отцу. Я был простым стряпчим, пока он не возвысил меня. Я очень его уважал. Уверен, в отсутствие Смотрителя его интересы нужно защищать.