Аттия мигом поняла, что в них.
Целая гора гробов! Наспех сколоченных, пахнущих дезинфицирующим раствором. Рядом навален щедрый слой растопки.
Аттия задержала дыхание, закрыла рот и нос ладонью и взвыла от ужаса.
Чума!
Этим все объяснялось – и валящиеся с ног люди, и подавленная тишина, и замотанные шарфами рты, и отчаянная надежда на магию Рикса.
Пятясь, Аттия выбралась в проулок. Она всхлипывала от ужаса, изо всех сил протирая снегом руки, рот и нос. Вдруг она подхватила чуму? Вдруг надышалась зараженным воздухом? Вдруг невзначай к кому-то прикоснулась?!
Задыхаясь, Аттия отвернулась от темной постройки и приготовилась бежать.
И увидела Рикса.
Шатаясь, он шел к ней.
– Отсюда не сбежишь, – прохрипел он. – В той постройке можно спрятаться?
– Нет. – Аттия схватила его за руку. – Здесь чума. Нужно выбираться поскорее.
– Вот в чем дело! – К вящему ужасу Аттии, Рикс с облегчением засмеялся. – Дорогуша, а я-то уже подумал, что навык теряю. Но если это лишь…
– Возможно, мы уже заразились! Пошли!
Рикс пожал плечами, повернулся спиной к постройке, но, едва глянув во мрак, замер.
Из дымных теней проулка выступил конь, темный, как полночь. Его высокий всадник был в треуголке, в черной маске с узкими прорезями-глазницами, в сапогах из хорошей, мягкой кожи. В руке он держал кремневое ружье. Одно ловкое движение, и всадник уже целится Риксу в голову.
Чародей не шевелился.
– Перчатку давай! – шепнул незнакомец. – Быстро!
Рикс вытер лицо рукой в черной перчатке и растопырил пальцы.
– Эту, господин? – жалобно заскулил он. – Это же просто реквизит. Театральный реквизит. Забирайте, что пожелаете, господин, только…
– Хорош комедию ломать! – с холодным изумлением перебил разбойник. Аттия не сводила с него глаз. – Давай настоящую Перчатку. Ну!
Медленно и неохотно Рикс вытащил из внутреннего кармана сверточек.
– Отдай ее своей девке! – Кремневое ружье качнулось к Аттии. – А она мне принесет. Одно лишнее движение – пристрелю обоих.
Аттия хохотнула, удивив обоих мужчин и себя саму. Всадник в маске зыркнул на нее, и Аттия перехватила взгляд его голубых глаз.
– Эта перчатка тоже не настоящая. Настоящую он носит в мешочке под рубашкой. На сердце.
– Аттия, ты что несешь?! – прошипел Рикс.
Всадник в маске отвел затвор.
– Так возьми ее!
Аттия распахнула Риксу плащ и сдернула мешочек с его шеи.
– Так ты подсадная утка? – шепотом спросил Рикс, когда Аттия придвинулась вплотную к нему. Мешочек был маленький, из белого шелка.
Аттия отстранилась и сунула мешочек в карман своего плаща:
– Прости, Рикс, но…
– Я верил тебе, Аттия. Даже подумывал, что ты моя Ученица. – Рикс смерил ее недобрым взглядом и ткнул костлявым пальцем. – А ты меня предала.
– Чародейское искусство – искусство иллюзий. Ты сам так говорил.
Рикс скривился от дикой ярости:
– Я этого не забуду, дорогуша. Зря, зря ты меня подставила! Можешь не сомневаться: за мной не заржавеет.
– Мне нужна Перчатка. Мне нужно найти Финна.
– Неужели? Сапфик велел беречь Перчатку. Твой друг-ворюга умеет беречь? Аттия, зачем ему Перчатка? Что он сотворит с ней?
– Может, носить стану. – Разбойник холодно взглянул на Рикса в прорези маски.
Чародей кивнул:
– Значит, ты будешь управлять Тюрьмой. А Тюрьма будет править тобой.
– Береги себя, Рикс. – Аттия подняла руку и с помощью сообщника уселась за ним.
Кейро развернул коня так резко, что снег взвихрился, и они ускакали в ледяной мрак.
Юноша в желтой мантии
8
Быть нашему Королевству прекрасным. Мы заживем так, как должно людям. Миллионы йоменов станут вспахивать нашу землю. Пустая оболочка Луны станет символом Годов Гнева. Сквозь облака станет мерцать она, как забытое воспоминание.
Финн тонул в подушках, таких мягких и удобных, что все тело расслабилось. Сон снился неторопливый, тягучий. Погрузиться бы в него снова, но он уже ускользает, исчезает, как тень на ярком солнце.
В Тюрьме тишина. Камера у него белая и пустая, за исключением маленького красного Ока, взирающего из-под потолка.
– Финн! – Голос Кейро раздается совсем близко.
Чуть дальше слышен глас Тюрьмы:
– Когда спит, он выглядит моложе.
Из открытого окна доносятся жужжание пчел и сладкий аромат цветов, названия которых Финн не знает.
– Финн, ты меня слышишь?
Он поворачивается, облизывая пересохшие губы. Когда открывает глаза, его ослепляет солнце. Над ним склонился некто высокий, светловолосый, но не Кейро.