Сквозь пышную толпу Клодия почувствовала взгляд королевы. Звонко смеясь, Сиа заставила Финна подняться. Одной рукой она сжимала ладонь принца, другой поднимала тонкий бокал вина в его честь.
У Клодии каждая клеточка мозга кипела от недоверия.
– Я же говорил, – ухмыльнулся Каспар.
Казалось, Финна распирает ярость. Он открыл было рот, но, перехватив взгляд Клодии, промолчал, хотя давился гневом.
– Видок у него недовольный, – продолжал злорадствовать Каспар. Клодия повернулась к нему, но бывший жених вдруг в панике отшатнулся: – Фи-и! Отгони от меня эту мерзкую тварь!
К Каспару метнулась зеленая, с мерцающими крылышками стрекоза. Каспар попробовал ее прихлопнуть, но промазал. Негромко гудя, стрекоза села Клодии на платье.
Пока никто не заметил, Клодия отошла на пару шагов к озеру, повернулась к воде и зашептала:
– Джаред, сейчас не время.
Ответа не последовало. Стрекоза расправила крылья, и на миг Клодия подумала, что обозналась и насекомое настоящее.
Потом послышался шепот:
– Клодия… Приходи скорее. Пожалуйста…
– Джаред?! В чем дело? – От страха Клодия повысила голос. – Что случилось?
Тишина.
– Наставник?
Донесся чуть слышный звон. Это же стекло бьется!
Клодия бросилась бежать.
3
Раз обернулся Инкарцерон драконом, и в логово к нему заполз Узник. Условились они загадывать друг другу загадки; тот, кто не сможет разгадать, проиграет. Коль проиграет человек, расстанется он с жизнью, коль Тюрьма – укажет тайный путь Наружу. И согласился человек, и услышал он смех Инкарцерона.
Играли они один год и один день. В казематах не зажигали свет, не убирали тела умерших, не приносили еду. Но Инкарцерон не слышал плача своих пленников.
Узником, что бросил вызов Инкарцерону, был Сапфик. Осталась у него одна-единственная загадка.
«Каким Ключом отпираются сердца?»
Думал Инкарцерон день. Думал два. Думал три. Потом молвил: «Даже если я когда-то и знал ответ, то забыл».
Циркачи ушли из деревни рано, еще до Включения Дня. Аттия поджидала их за полуразвалившейся стеной, у кирпичного столба, на котором до сих пор ржавели, превращаясь в красную пыль, гигантские кандалы. Наконец огни зажглись, и в их резком свете Аттия увидела, как по склону спускаются семь повозок. К одной прикрепили клетку с медведем, другие завесили многослойными балдахинами из звездчатой ткани. Повозки приблизились, и Аттия перехватила взгляд красных медвежьих глаз.
Рядом с повозками шли семеро жонглеров-близнецов и перекидывались мячиками, бросая их то так, то эдак.
Аттия забралась на сиденье рядом с чародеем.
– Добро пожаловать в труппу! – провозгласил он. – Сегодня вечером мы устроим праздник в деревеньке, до которой добираться еще пару часов по туннелям. Дыра жуткая, зато, по слухам, у местных жителей водятся деньжата. Но ты сойдешь с повозки задолго до деревни. Запомни, дорогуша, с нами тебя видеть не должны. Ты нас не знаешь.
Аттия взглянула на чародея. В ярком свете огней от вчерашней сценической моложавости не осталось ни следа: лицо в гнойных прыщах, рыжеватые волосы висят сальными патлами. Половину зубов он растерял, вероятно, в драке. Зато поводья держал изящными, сильными руками, с проворными, в самый раз для фокусника, пальцами.
– Как мне тебя называть? – негромко спросила Аттия.
– Подобные мне меняют имена как перчатки, – усмехнулся чародей. – Я был и Немым Провидцем Безмолвия, и Аликсией Одноглазой Ведьмой Демонии. Один год я был Бродягой-Каторжником, другой – Ловкачом-Бандитом из Пепельного Крыла. Чародей – моя новая ипостась. Чувствую, она придает мне достоинство. – Он дернул поводья, и вол послушно обошел брешь в металлической дороге.
– Должно же у тебя быть настоящее имя!
– Должно? – усмехнулся чародей. – Вроде Аттии? По-твоему, это настоящее имя?
Аттия раздраженно швырнула узелок с вещами себе под ноги:
– Очень даже настоящее.
– Зови меня Измаилом[2], – посоветовал чародей и хохотнул так хрипло, что Аттия испугалась.
– Как-как?
– Это имя я в кус-книге вычитал. Там про одного типа, одержимого белым кроликом. Парень гонится за кроликом по норе, кролик его съедает, и парень живет в кроличьем чреве сорок дней[3]. – Он обвел взглядом безликую металлическую равнину, редкие колючие кусты. – Угадай, угадай мое имя, крошка Аттия!
Девушка молча нахмурилась.
2
Отсылка к роману Г. Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит», начинающемуся словами «Зовите меня Измаил».
3
За Белым Кроликом гналась Алиса, а сорок дней во чреве китовом провел ветхозаветный Иона.