Хотя приходится признавать, что абсолютного равенства между двумя правителями не могло быть, и Томас сознавал, что первенство за королевой. И знал причину этого. Точнее, он знал, почему уважает Фердинанда меньше, чем его жену. У астурийца имелась толика еврейской крови со стороны матери.
Еврей… Иудей.
Пальцы Торквемады вцепились в край стола. Неужели это слово будет преследовать его до конца дней?
Как всегда в такие моменты, он вспомнил своего прапрадеда, Соломона Винцелара, торговца фруктами в Теруэле. Тоже еврея. И дети его были евреями: Моше и Симон. Евреи вплоть до того благословенного дня в 1348 году, когда Соломон решил перейти в лоно Святой Церкви и сменить имя Винцелар на Торквемада. Торквемада, маленькая деревенька в Валенсии, куда переехала семья и которая вдохновила предка взять это название как фамилию.
Томас глянул на свои корявые руки. Ему всего шестьдесят пять, а руки — как у столетнего старца. Мысль о крови, текущей под восковой кожей, расшевелила болезненную рану, все одну и ту же: постоянно преследующую его мысль, что, возможно, среди миллиардов красных капелек затаилась одна мерзопакостная. У него, фра Франсиско Томаса Торквемады, Великого Инквизитора, могла быть капля еврейской крови.
Стук в дверь оторвал его от размышлений.
В комнату почтительно вошел маленький человечек в клобуке.
— Добро пожаловать, фра Альварес.
Секретарь Торквемады подошел к столу и положил несколько листиков, скрепленных кожаными колечками.
— Вот счета последнего аутодафе.
— В Толедо?
— Да, фра Томас.
Священник положил листочки под нос Торквемады.
Одежда грешников.. 208 500 м.
Подмостки, сиденья, лавки… 147 250 м.
Принадлежности: санбенито, веревки, воск, распятие, свечи из белого воска с кляпиками, остроконечные колпаки….. 93 062 м.
Вознаграждение трем ротам солдат, вызванным для обеспечения порядка.. 77 500 м.
Различные службы: палачи, носильщики для неспособных передвигаться приговоренных, музыканты. 58 590 м.
Питание грешников и членов трибунала…. 57 970 м.
Итого в мараведи:….. 642 872 м.
Торквемада раздраженно оттолкнул документы.
— Я по-прежнему считаю, что затраты на одежду слишком велики.
— Что вы хотите… С тех пор как Совет решил, что недопустимо выставлять на всеобщее обозрение грешников голыми и босыми, мы вынуждены следить, чтобы они были подобающим образом одеты. После многих месяцев заключения большинство из них оказывается в совершенно непотребном виде. Следовательно, мы вынуждены обеспечивать их всем необходимым. Для последнего аутодафе нам пришлось обеспечить обувью многих приговоренных, одеть шестерых мужчин и столько же женщин. Нам пришлось обеспечить…
— Достаточно! — сухо оборвал Торквемада. — Я знаю, что мы вынуждены идти на эти затраты, но их необходимо сократить. Не все так щедры, как маркиза д'Эстепа. Три месяца назад мне лично пришлось обращаться к Ее Величеству, чтобы она потребовала от властей города Мадрида профинансировать строительство помостов. Но вы ведь понимаете, что я не могу так поступать всякий раз. И уж совершенно немыслимо уменьшить количество аутодафе из-за недостатка средств! Немыслимо!
Фра Альварес поспешил принять самый смиренный вид.
— А список вы мне принесли? — спросил Торквемада.
— Вы имеете в виду приговоров? Конечно. Он у вас в руках. Это три последние страницы.
Великий Инквизитор погрузился в изучение списка.
Мария Ривера, 75 лет, уроженка Хаэна, проживающая в Толедо, вдова Мельхиора Торреса. Еретичка — отступница, упорствующая иудейка, соблюдающая заповеди Моисея. Не раскаялась. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.
Каталина Пинедо, 50 лет, уроженка Мадрида, проживающая в Берланге, жена Мануэля де ла Пенья (оный в бегах и разыскивается Инквизицией за иудаизм). Обращена в 1475-м, но вновь погрязла в грехе. Удавлена и сожжена 28 апреля 1485 года.
Брат Иосиф Диас Пимиента, уроженец Сеговии, брат ордена Милосердия, эконом. Лишен сана и предан суду как упорствующий иудей, еретик и последователь ереси, ложно покаявшийся; не раскаялся, но вернулся к нашей святой вере накануне казни.
Абен Баруэль, 75 лет, уроженец Бургоса, торговец тканями, проживающий в Толедо. Обращен в 1478 году. Снова вернулся к иудаизму, убежденный, упорствующий, не раскаявшийся, продолжал упорствовать даже после оглашения приговора. Передан светским властям, связан по рукам и ногам и сожжен.
Томас нахмурился.
— Абен Баруэль… Любопытно. Согласно протоколу, он обратился в истинную веру в 1478 году.
— Да, совершенно верно. Что вас удивляет?
— Вы же знаете, что когда эти люди обращаются в истинную веру, то спешат взять христианское имя. А в данном случае это не так.
Фра Альварес равнодушно пожал плечами:
— Это лишь доказывает, что в глубине души он никогда не верил в свое обращение и что… — Он вдруг замолчал и хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл! Вы позволите?
Он встал и взял досье, которое передал Великому Инквизитору. Быстро перелистал его, пока не нашел искомое.
— Вот! — воскликнул он, протягивая бумагу Торквемаде.
— И что это?
— Когда фамильяры пришли в дом этого Абена Баруэля, они обыскали все помещения, как и должно, в поисках улик, подтверждающих обвинение. И обнаружили этот документ. Не сочтите за труд ознакомиться. Вот увидите, это довольно любопытно.
ТРЕТИЙ ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ
Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.
Имя есть 4.
И в это мгновение открыл он уста свои и сказал: придет час, когда отринут дракона, дьявола или сатану, как его называют, искусителя всего мира, сбросят на землю и ангелов его вместе с ним! Этого окаянного!
Множество имен у него, и в то же время одно:
Имя наложницы пророка. Имя женщины, о которой Посланец сказал: Нет сына Адамова, коего не коснулась бы рука демона в миг рождения. Лишь она и сын ее — исключение. И наконец имя изверга, торговца власяницами.
Но, увы, целое стоит не больше раба. Так как напоминает того, кто, когда низринулся, расселось чрево его и выпали все внутренности его.
На берегу, что между двумя колючками саадана — Джанной и Адом, — спрятал я 3. Он у подножия янтарных слез, выше господина, жены его и сына.
И внизу страницы подчеркнуто название города. БУРГОС
— В жизни не читал столь запутанного и непонятного текста. Вот отличный образчик безумия этих ересиархов. Что это за белиберда?
— Увы, представления не имею. Наши люди сообщили мне, что марран крайне огорчился, когда увидел, что этот листок попал к нам в руки. Вот и все.
Инквизитор вернул листок собеседнику.
— Сохраните его. Но, по-моему, это всего лишь писанина одержимого злом создания. Вы ведь не хуже меня знаете, насколько извращены эти существа.
— Слепцы, вот они кто! Араб уверен, что Бог — араб. Марран убежден, что Бог — еврей. И когда они только поймут, что Бог может быть только христианином?
— Нет, — возразил Торквемада, — вы тоже ошибаетесь. Его собеседник внезапно резко побледнел.
— Что… Что вы хотите сказать?
На губах Великого Инквизитора появилась кривая улыбка. Он прошептал:
— Господь — испанец, фра Альварес. Испанец.
Шейх ибн Сарраг схватил Эзру за грудки и потряс с такой яростью, что раввин рисковал рассыпаться и кучкой упасть на пол.
— Еврейская собака! Негодяй! Мушиный помет! Твоя мать переспала со скорпионом, чтобы породить тебя!
Ошарашенный Самуэль потерял дар речи. Его парализовал ужас. Некоторое время тому назад араб в совершенном бешенстве с вытаращенными глазами ворвался к нему в дом.
Раввина встряхнуло еще раз, сильнее, чем прежде, он почувствовал, что летит назад, и впечатался спиной в стену.
— Вы с ума сошли!