— Ложь! Вы должны были ежедневно информировать меня о малейших событиях, но после той последней информации больше не сообщили ничего!
— Не могу же я специально для вас выдумывать новости, — несколько смущенно выговорил Альварес. — На сегодняшний день мы так и не выяснили, какую цель преследуют эти люди. Ни намека.
— Невероятно! Чем же занимается донья Виверо? Альварес вытер выступивший на лбу пот.
— Откровенно говоря, я не в состоянии вам ответить. Думаю, она делает, что может. Но что вы хотите? Противники у нее очень сильные.
Талавера в гневном молчании уставился на собеседника, потом внезапно спросил:
— Где они сейчас?
— По последним данным, в окрестностях Касереса.
— И все?
— Больше ничего, уверяю вас.
Талавера, глубоко вздохнув, уставился в стену перед собой. Он правильно сделал, припугнув этого слабака… Окрестности Касереса… Нужно немедленно известить Диаса.
Эзру лихорадило. Его завернули в два покрывала, но тело старого раввина все равно сотрясала сильная дрожь. Мануэла, склонившись над ним, вытерла ему мокрый лоб.
— Только это не хватало! — чертыхнулся Сарраг. — Будто нам мало того, что меня искалечили! Если хотите мое мнение, то самым мудрым будет вернуться обратно в ту харчевню в Касересе!
— И речи быть не может! — возразил Эзра. — Мы должны ехать дальше.
— А я что, предлагал все бросить? Просто вам нужен уход. Вам нужно отдохнуть в нормальных условиях, под крышей. Скоро солнце раскалит равнину добела, и ваша болезнь усилится.
— Вот уж вряд ли. Жара усиливает потоотделение и способствует уменьшению лихорадки. И вообще это о моем здоровье идет речь! Так что едем дальше.
— Если бы удалось найти какие-нибудь подходящие лекарственные растения, то мы сварили бы ему декокт. Даже розы сгодятся. Если их растереть и смешать с хиной, получается чудотворное питье.
— Это не розы вам надо искать, а название нашего следующего пункта назначения, — пробурчал раввин. — Чем раньше мы туда попадем, тем лучше.
— Вы правы, — согласился араб. — Давайте закончим расшифровку этих проклятущих ребусов.
Он процитировал:
— Неподалеку от
здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Вы говорили, фра Варгас, что в древние времена пентаграмма была символом знания.
— Да. У древних пентаграмма означала знание. Один из ключей к Высшему Знанию. Некоторые маги использовали и используют ее для своих целей.
Сарраг чуть приподнялся:
— Тут два направления, которые нам надо проработать: идею силы и знания, которые воплощает эта геометрическая фигура, и идею взаимодействия разных элементов — союз неравных.
Мужчины погрузились в задумчивое молчание, а Мануэла время от времени тревожно озирала окрестности. Она боялась, что вот-вот из темноты выскочит слуга-араб или его сообщники, готовые изрубить их на кусочки. И диву давалась, почему они еще не попытались этого сделать. Кто — не считая Варгаса — смог бы оказать им сопротивление? У Саррага одна рука не действует, а раввин вообще едва на ногах стоит.
— Думаю, ответ содержится в следующей фразе, — заявил вдруг монах.
— О какой фразе идет речь? — поинтересовался шейх.
— Вот об этой: Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Тихон, Тигр и Евфрат. Если мы вычислим, что это за «материя», то получим еще одну подсказку.
— Девственную или оплодотворенную… — принялся размышлять вслух Сарраг. — А не может идти речь о женщине?
Мануэла не удержалась от смеха.
— Вы считаете, что женщина — это «материя»?
— Все зависит от того, как Баруэль использует этот термин. Что такое материя, как не субстанция, твердая, упругая, подвижная, делимая?
— А живое существо — это делимая субстанция?
— Почему нет? Проблема лишь в том, что, разделенное, оно уже не будет живым.
Варгас немного поразмыслил, а потом сообщил:
— Мне кажется, в данном конкретном случае слово «материя» может означать нечто иное, чем природный или созданный человеком элемент. Но мы рассмотрим этот вопрос позже. Займемся лучше следующим: его величественная тень падает на Фисон, Тихон, Тигр и Евфрат. Здесь двух мнений быть не может. Это четыре реки, вытекающие из потока, текшего в Эдеме. Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки.
— Ну и где связь между этими реками, пентаграммой и материей, девственной или оплодотворенной?
— Она есть. И ее нам тоже еще предстоит найти. И все же я задаюсь вопросом, не пытается ли Баруэль указать нам на скрытую под всем этим картину.
— И какую же? — вопросил Сарраг.
— Да попросту сады Эдема.
— Действительно, такое вполне возможно.
— Остается фраза, над которой вы не сочли нужным задуматься, но которая, тем не менее, напрямую связана с Эдемом, — заметил раввин. — Его величественная тень падает… Я совершенно убежден, что это тень от дерева. Я имею в виду Древо Жизни.
— Древо Жизни? — усомнился Варгас.
— Ну да. Разве не его еще называют Древом Познания?
— Возможно, вы и правы. Но нужно еще выяснить причину, по которой Баруэль увлекает нас на это путь.
Они замолчали, слушая тихое бормотание ветра, играющего листвой кустарников.
— По-моему, я нашла… — внезапно сообщила Мануэла. — Здание, расположенное вблизи собора, — это, скорее всего место, где обучают.
Мужчины потеряли дар речи.
— Отсюда и девственная или оплодотворенная материя, — торопливо пояснила она. — Меня, которая всегда любила читать, эта «материя» навела на мысль о книгах. Девственные, с пустыми страницами, и оплодотворенные — заполненные записями. Знание, Высшее Познание. Книги. Разве вы не заметили, что Баруэль все время делает упор на термины, связанные с познанием? И вполне логично, что здание, которое не есть пентаграмма и расположенное подле собора, это либо школа, либо…
— Университет! — перебил ее Варгас в порыве лихорадочного энтузиазма. — А что до «союза неравных», то это очень даже применимо к способным и менее способным ученикам. Саламанка! — вскинул он руки победным жестом. — Саламанка и тамошний университет! Самый высший дом знаний и культуры во всей Испании!
Араб не без восхищения поглядел на Мануэлу.
— Хвала Аллаху за способности, которыми он вас одарил, сеньора Виверо! — И вскричал: — Ребе, мы отправляемся в Саламанку! Город врачей и ученых! И сумеем вас вылечить! Вы довольны?
Но вопрос остался без ответа. Эзра дрых без задних ног.
ГЛАВА 21
Кто начинает с мечты и сумасшествия, отлично знает, куда идет: к мечте и сумасшествию. Но это разум втягивает нас в авантюры.
От Kacepeca до Саламанки они добирались шесть дней — на три дня больше, чем требовалось. Они не проехали и часа, как раввин потерял сознание и свалился с лошади. Когда он пришел в себя, то был настолько слаб, что не мог сесть в седло.
Они уложили его в тени дерева и принялись терпеливо ждать, когда к нему вернутся силы. И через какое-то время услышали, как Эзра в полубреду тихонько бормочет молитву:
— Признаю перед Тобой, Боже, мой Бог и Бог моих предков, что выздоровление мое и смерть моя в Твоих руках.
— Да что он несет?! — рявкнул Сарраг.
Варгас с Мануэлой не ответили. Эзра тем временем продолжал:
— Да будет воля Твоя полностью излечить меня. А если умру, пусть смерть моя послужит искуплением всех грехов, что свершил я перед Тобой.
— Он бредит, — констатировал шейх.
Но на этот раз преувеличенно ироничный тон не смог скрыть волнения араба.
— Слушай, Израиль, Бог — Всесильный наш, Бог Один!
Шейх опустился на колени возле больного и резко проговорил:
— Самуэль Эзра, вы думаете, сейчас время молитвы? Раввин, приоткрыв один глаз, едва слышно ответил:
— Другое имя… Назовите меня другим именем…