Шейх сказал себе, что Аллах осчастливил его, и у него защемило сердце. Он скучал по своим женам. Очень скучал. И дал себе зарок, что, как только вернется, засыплет их подарками. Салиме подарит то ожерелье из драгоценных камней, которое она так жаждет. А Айше купит два одинаковых золотых браслета, один на щиколотку, другой на руку, которые отказался подарить на день ее рождения. А потом займется любовью с обеими.
Он машинально поглядел на тарелку и скривился от отвращения.
Ну как можно сравнивать эту жирную и вонючую жратву с утонченными яствами, которые готовили его супруги? Он подавил мечтательный вздох. Шейх отдал бы все что угодно нынче вечером за марузивью с ароматом кориандра или за нежного молодого голубка, и на десерт пару-тройку лепешек с медовой начинкой и миндальным орехом.
— Предаетесь мечтам, шейх Сарраг?
Голос раввина подействовал как упавший за шиворот кусок льда.
— Да, — вздохнул ибн Сарраг, — мечтаю…
— О сапфировой Скрижали?
— Вовсе нет. Мои мечты далеки от возвышенных. — И добавил тревожным тоном: — Мы возвращаемся в Гранаду, ребе.
— Конечно. После Караваки. С чего вдруг такая спешка?
— Просто мне не терпится оказаться дома, вот и все.
— А!
Равнодушие раввина вывело Саррага из себя.
— Конечно! Вам этого не понять! Вы-то ни по кому не скучаете, и по вам никто не скучает.
Глаза Эзры едва заметно потемнели.
— Ну и кто, по-вашему, более несчастен? Тот, кого ждут, каждый вечер прислушиваясь, не раздаются ли его шаги, или тот, о ком никто не тревожится и никого не интересует, жив он или мертв?
Еврей был, безусловно, прав. Сарраг тут же пожалел о своих словах.
— А вы были когда-нибудь женаты? — ласково спросил он.
— Был. Ее звали Сара. Нынче утром в церкви Сан-Диего, когда я говорил о любви, это ее я имел в виду… Я знал лишь эту любовь, и в течение сорока лет она делала счастливым каждый прожитый день.
— Сара…
— Умерла. Да. Десять лет назад.
Служанка возле стойки замолчала.
Эзра снова прикрыл глаза, прислонившись к стенке.
— Вы не правы, ребе, — внезапно очень тихо проговорил Сарраг. — Не правы, когда говорите, что вас никто не ждет. Поднимите глаза. Там, на небесах, есть женщина, которая каждый вечер накрывает стол для своего мужчины. Каждый вечер она с любовью готовит манку с бульоном, финики без косточек и лепешки. И каждую Пасху зажигает свечи, кладет рядом с ними мацу, изготовленную собственноручно. Сара ждет возвращения своего мужа, ребе Эзра. Вы не одиноки…
Старый раввин приоткрыл веки и молча посмотрел на шейха, но глаза его увлажнились.
В городе луна заливала серебристым светом крыши домов, изящные силуэты колоколен и мощеные улочки.
Мануэла, сидевшая на паперти у церкви Сан-Диего, услышала шаги Мендосы намного раньше, чем увидела его самого.
— Добрый вечер, сеньора. Я с самого утра несколько раз пытался подойти к вам, но вы все время были в компании. Я…
— Вы принесли ответ Ее Величества? — оборвала она его.
— Я все сделал в точности так, как вы приказали. Передал ваше письмо фра Торквемаде, который заверил меня, что предпринял все возможное, чтобы известить королеву как можно скорее. Увы… — Он склонил голову, словно желал подчеркнуть свое безмерное огорчение. На самом деле он отлично знал, что ей скажет. Утром он получил пакет от Великого Инквизитора. Его содержание вкратце сводилось к следующему: и речи быть не может, чтобы донья Виверо отказалась от миссии. Ответа от Ее Величества не будет. Ее Величество недоступна. И последнее слово было подчеркнуто дважды. Поэтому Мендоса с самым почтительным видом объяснил: — Письмо пришлось отправлять в Андалусию, где в настоящий момент находится Ее Величество. Вы ведь знаете, что по нынешним непростым временам почта…
— Перестаньте юлить, Мендоса! У вас есть ответ от Ее Величества? Да или нет?
— Я и пытаюсь вам объяснить, сеньора. В настоящий момент Ее Величество еще не ознакомилась с вашим письмом. Однако…
— Значит, бог с ним, с ответом, — не выдержала она. — Раз вы заверяете меня, что письмо уже в пути, мне этого достаточно. Я считаю, что мой долг выполнен. И с этого момента все это дело меня не касается.
— Вы не можете так поступить… Фра Торквемада… Скрижаль… — Он безуспешно пытался найти слова.
— Настаивать бесполезно! Мое решение окончательное.
— Что вы намерены делать?
— Я возвращаюсь домой. В Толедо.
— В Толедо? Вы хотите сказать, что бросаете остальных тоже?
— Вы меня отлично поняли.
— Они в курсе?
— С чего вдруг? Это мой выбор и никого, кроме меня, не касается.
Лицо Мендосы едва заметно напряглось.
— То, что вы намерены сделать, — очень серьезно, сеньора. Мы добрались практически до конца пути. После Караваки-де-ла-Крус и Гранады…
— Что?! — изумленно воскликнула она. — Откуда вы знаете? Кто вам рассказал об этих городах?
— Я всего лишь делаю свою работу, сеньора, — со смиренным видом проговорил человек с птичьей головой. — Я слышал ваш разговор нынче утром, подле церкви. — И добавил: — Кстати, я так понял, что не все идет гладко?
Мануэла некоторое время смотрела на него, пытаясь подавить гнев.
— Верно. И в этой связи можете сообщить фра Торквемаде, что план Абена Баруэля неполон, и вследствие этого никто не сможет отыскать Скрижаль.
— Это… Этого быть не может! — пролепетал Мендоса. И тут же перешел в наступление: — Если этот план ведет в тупик, то почему они все равно едут в Караваку-де-ла-Крус?
— Понятия не имею. И в любом случае, как я уже сказала, меня это не касается. Прощайте, сеньор Мендоса.
Мендоса, скрывая злость, поклонился.
Значит, эта мелкая дрянь решила наплевать на приказы Великого Инквизитора. Собирается все бросить, рискуя таким образом дискредитировать Святую Инквизицию. Не говоря уж о том, что она унизила лично его, Альфонсо Мендосу, обращаясь с ним, как с последним ничтожеством.
Он несколько мгновений покачался на пятках, не сводя глаз с угла улицы, за который она завернула, и машинально сунув руку во внутренний карман камзола. Пальцы коснулись кожаных ножен, в которых покоился его кинжал.
— Мануэла!
У молодой женщины чуть сердце не оборвалось. Чья-то рука схватила ее, как клещами, вынуждая повернуться. Это был Варгас.
— Рафаэль… Что вы тут делаете?
— Пошли отсюда, — приказал он. Мануэла безропотно подчинилась.
Он тащил ее вперед, до треугольной площади, окруженной аркадами. Площадь они миновали, прошли еще немного, и он наконец остановился. Возможно, он задумал это заранее, но они оказались у подножия наклонной башни. В том самом месте, где разбился незадачливый архитектор.
Варгас с силой сжал плечи молодой женщины.
— Почему?
— Почему мы иногда совершаем какие-то поступки, рискуя головой?