Приложив их к затылку подруги, они с Женей стали развязывать злополучные ремешки на босоножках Артемии. Девушка очнулась и, вздрогнув, сорвалась с дивана и побежала в ванную.
Бедняжку выворачивало наизнанку, а в мыслях билось осознание самого сильного страха — ее могли изнасиловать. Протрезвев, она приняла ледяной душ и, обернувшись полотенцем, присела на мягкий коврик под раковиной. Там ее и обнаружил вернувшийся Тихомир. Словно старший брат, он накинул на нее халат и отнес в спальню. Перепуганный Алекс суетился рядом со стаканом воды и тазиком.
Артемия выпила последнюю стопку ледяной финской водки, чувствуя, как голова идет кругом. На душе сразу полегчало, и мысли о Владе перестали ее мучить. Женя бережно обнял ее за плечо и прошептал:
— Тебе не следовало так много пить.
Девушка кивнула и, причмокнув губами, провалилась в крепкий сон.
— Увозите, — велел Тихомир, глядя на Женю. — А я на своих двоих доберусь до дома.
— Сестренка, лапушка. Ну что же ты так убиваешься из-за этого козла? — заканючил Алекс, гладя подругу по руке и забирая из ее расслабленных пальцев пустую стопку.
— Жень, возьмешь ее? — Яр встал из-за стола, пока Тихомир расплачивался по счету.
— Угу, — баскетболист обнял миниатюрную Артемию за талию одной рукой и неторопливо встал, взвалив девушку себе на плечо и выйдя к парковке.
— Я хотел предложить ей поехать со мной, к бабушке на озеро, — поделился Женя, устроив голову Арти у себя на коленях, когда они отъехали от бара.
— А чего ты раньше не сказал, я бы с Инсбруком тогда не влезал! — почему-то огрызнулся Яр.
— Не решился…
— Нерешительный он какой! В таких вещах надо брать инициативу в собственные руки. Невозможно ведь постоянно быть одному. Другой на твоем месте давно бы встречался с какой-нибудь фанаткой. У вас на матчах полным-полно красоток.
— Они все не такие, — Женя убрал прядь волос со лба Артемии. — Я предпочитаю других.
— Удивительно слышать подобное от тебя. Хотя, зная, какой ты…
Иногда Ярослав видел в Евгении взрослого, молчаливого, но страшно заботливого человека. Когда же дело касалось отношений, тот превращался в улитку, прятался в своей раковине, и никак не получалось его из нее выманить: ни красотой девушки, ни другими ее достоинствами. Исключением была Артемия.
— Если хочешь, я сам скажу ей про озеро? — предложил Яр.
— Нет. Не стоит. Ей нужно уехать подальше отсюда. Попадись мне Влад, я бы переломал ему все кости, — впервые в голосе Жени звучало нечто кровожадное, пугающее до дрожи.
«Не думал, что ее состояние так на него подействует, только если он не...», — но свои догадки Яр оставил при себе. Они уже подъехали к дому подруги.
***
Оставив Артемию с Женей, Ярослав приехал к ним с Тихомиром на квартиру.
Переезд в Россию дался ему легко. Он был рад избавиться от общества надоедливой матушки, капризов младшей сестры и ее подруг. Те вечно строили ему глазки, кокетничали, пытались привлечь к себе внимание, лишь бы Ярослав проникся к ним симпатией. Но его сердце молчало. Он не видел перед собой никого, кто заставил бы его тело покрыться мурашками, ощутить нахлынувшую волну чувств. Ничего. Словно Яр не был создан для связи. Или, возможно, не встретил истинную половину.
«Отец с матерью явно допустили ошибку. Они скорее терпят друг друга, нежели любят».
Тихомир уже успел вернуться из бара и теперь лежал в кухне на диване. Его взгляд лениво следил за перекатывающейся между пальцев монетой, сотворенной из зеленого пламени.
— Думаешь, она его любила?
Яр сел напротив и заглянул в глаза друга:
— Нет. Это просто блажь, но никак не любовь. Азазель не позволил бы, чтобы его единственная дочь связала жизнь с убогим смертным.
— Все так… — Тихомир тяжело вздохнул и сжал монету в ладони. Пламя охватило его руку и впиталось в кожу. — Я не уверен, что смогу сделать то, о чем мы договаривались четыре года назад.
Ярослав прищурился и недовольно скрипнул отросшими клыками:
— Мы все дали согласие на сделку с Азазелем, никто не заставлял, — процедил Яр.
— Знаю, но он же и сказал, что не мы ее выберем, а она нас. Она решит, кто станет ее мужем, — он внимательно посмотрел на друга. — Ты вот уверен, что хочешь быть с ней навсегда?
Ярослав задумчиво постучал отросшими почерневшими ногтями по столешнице, оставляя на ней легкие царапины: