Почтенный купец этот Калой, ничего не скажешь! Богатые караваны снаряжает и в Коф, и в Офир, и в Аквилонию! А что половина товаров была краденой, так на них не написано… Товар он и есть товар: дорогие камешки, кувшины с маслом да вином, ковры да ткани, ларчики да ларцы — вон сколько добра ходит-бродит по свету, поди разберись!
Темнело; постепенно вечер уступал место ночи. Уже и фонарщик со своей лестницей и кувшином прошелся по площади и зажег пару фонарей: один у входа в «Улыбку Иштар», другой шагов на сорок подальше, там, где начиналась улица, тянувшаяся прямиком до Большого Канала. А за ним лежала Пустынька, приют разного темного люда, где и обитал Ши Шелам. Жил он среди людей, подобных ему: воров, беглых каторжников, нищих, потрошителей караванов, скупщиков краденого и прочих умельцев, которые не слишком чтили закон и не испытывали особого почтения к властям предержащим. Пустынька — она и есть Пустынька! Один хитроумный Бел, покровитель воров да грабителей, властен над ней!
Ловкач устал ждать и уже подумывал, не плюнуть ли ему на Калоя и не пойти ли домой. Однако дело есть дело, и какое дело! Жаль, если сорвется…
«Вот шакалий потрох! Обещал ведь, вечером, мол, потолкуем!» — сокрушался про себя Ши Шелам. Он решил все-таки еще немного подождать.
Вдруг его тоскливые думы прервал легкий шорох. Ловкач обернулся: в трех шагах от него стоял высокий парень с черными, ниспадающими на плечи волосами. В колеблющемся неярком свете фонаря Ши Шеламу он показался несколько изможденным или, может быть, просто усталым. За спиной его висел меч, а сам незнакомец был облачен в потрепанный, видавший виды плащ и еще какие-то лохмотья.
«Подкрался, а я и не слышал! По воздуху летает, что ли? — пронеслось в голове Ши Шелама, пока он разглядывал путника. — Экий волчонок… голодный да злой… глаза так и сверкают!»
— Послушай, приятель, — обратился к нему парень. — Говорили мне, что есть тут место, в котором можно выпить да повеселиться. Ну, и где оно?
«Северянин, из Гипербореи либо Киммерии», — продолжал размышлять Ловкач, прислушиваясь, как незнакомец выговаривает слова на заморийском. Бел знает, как попал он в город в такой час! Пришел из северной части Шадизара, это точно, но как ему удалось миновать кварталы знати, не попавшись стражникам? Удивительно!
— Вот оно, видишь? — Ши Шелам махнул рукой туда, откуда доносились звуки веселой пирушки. — Только, думаю я, вряд ли он тебе подходит. Клянусь милостью Бела! Тебя и на порог не пустят, парень!
— А это уж не твоя забота, — усмехнулся северянин. Теперь Ши Шелам ясно видел, что он еще очень молод, несмотря на внушительный рост и могучие мышцы.
— Ты, видать, недавно в Шадизаре, — покачал головой Ловкач, — и не знаешь здешних обычаев. Может, тебя куда и пустят, но только не в этом квартале, — продолжал он. Парень пришелся ему по душе, но Ши Шелам даже не мог объяснить почему. Было в нем что-то намекавшее на судьбу необычную и высокую, будто боги отметили его своей печатью. Словом, Ши Шеламу захотелось предостеречь его от неприятностей.
— Что тут за квартал такой? — удивился парень. — Вино тут в золотых чашах подают, что ли?
— А ты как думал? Здесь гуляют не какие-то оборванцы, а люди почтенные и богатые, так что давай-ка я провожу тебя в другое место. Отсюда тебя вышвырнут, как щенка, да еще и ребра пересчитают — привратники уж больно свирепы!
Конан на мгновение задумался. Этот невысокий щуплый замориец, чье лицо напоминало смышленую хитрую мордочку хорька, наверняка был продувной бестией! Как раз из тех самых оборванцев, которых в приличный кабак не пускали. А молодой киммериец хотел свести знакомство с людьми именно этого сорта — иначе зачем он пришел в Город Негодяев?
Не в его характере было отступать от задуманного, а уговоры тощего заморийца только подлили масла в огонь. Конан усмехнулся:
— Видишь ли, мне как раз приспело время поужинать, и шакалы, что стоят здесь у входа, мне не помеха. Видит Кром, давненько я не выпускал шакальих кишок! Можно и размяться перед едой.
— Ну, что же, вот и двери, — указал на вход в «Улыбку» Ловкач Ши. «Хочет свернуть себе шею, так Нергал с ним. Светлый Митра видит, я пытался его отговорить!» — подумал он, а вслух сказал:
— Может, оставишь мне плащ, великий воин? Подстелю его здесь, на камнях, чтоб тебе не больно было падать, а?