– Не думаю, что все так просто, – возразил Вячеслав.
Плазмоиды меж тем продолжали прибывать, слетаясь на пламя, но не сгорали, как бабочки, а, падая в огонь, лишь увеличивали яркость растущего облака.
– Массовое сумасшествие! – восклицал Потемкин, переживая за гуорков, как будто сам был одним из них.
Казалось, прибывающим гуоркам нет конца. Они повсюду. Бесчисленные орды горящих капелек заполнили все пространство раскаленной газопылевой туманности. Падая внутрь раскаленного облака, они теряют индивидуальность, растворяясь во всепожирающем пламени. Ливень светящихся виноградин не прерывается ни на секунду: гуорки выскакивают ниоткуда и падают в пылающую круговерть.
Потемкин не мог спокойно смотреть на массовое самоубийство. Он заметался из стороны в сторону, то исчезая и становясь невидимым в темном коконе защитника, то возникая в пылающей броне недалеко от живого огненного сумасшествия.
Вячеслав завис в стороне, ощущая, что его внутренние часы замедлились в тысячи раз, и хотя картинка перед глазами двигалась с привычной скоростью, он чувствовал, что события в космосе происходят в других временных координатах. Пораженный величием жертвенного огня, он замер, с восторгом наблюдая за появлением звезды. Новорожденная засияла, касаясь яркими лучами самого края туманности. Пробиваясь сквозь раскаленную космическую пыль, одинокие лучики юного солнца едва коснулись холодного пришельца, разверзшегося темной бездной у остывающего эллипсоида. И бесконечное нечто вдруг шевельнулось, повернуло в направлении света один из своих невесомых рукавов; забывая о Ра-преобразователе, потянулось за исчезающими лучами. Мрачная тень неспешно двинулась к горящему алтарю.
Гуорки почувствовали приближение чужака, но ни на секунду не прекратили строительство горящего могильника. Поток плазмойдов, растворяющихся в пламени звезды, увеличивался с каждой секундой. Живая очередь вокруг светила превратилась в неуправляемое столпотворение. Растянувшаяся на сотни тысяч километров корона, состоящая из разгневанных плазмоидов, засверкала мириадами бриллиантов. Это космическая пыль почувствовала притяжение уплотняющегося гиганта. Крошечные пылинки, миллиарды лет следующие по своей траектории, вдруг сдвинулись с привычных орбит и понеслись навстречу светилу. И без того перегретые частицы при приближении к месту рождения космического катаклизма, сталкиваясь друг с другом, ослепительно вспыхивали, образуя быстро расширяющееся во все стороны сияющее гало.
– Они сметут и пришельца, и Ра-преобразователь! – прошептал Вячеслав, не в силах оторвать взгляда от пылающего великолепия.
Вся туманность засверкала выгнувшей спину радугой, растекающейся от новорожденного светила в направлении приближающейся мертвой черноты.
Дмитрий едва не задохнулся от охватившего его чувства восторга.
– Боже мой! – воскликнул он.
Картина была столь величественна, что сдерживать эмоции не хватало сил. Грудь сдавило, на глаза навернулись слезы.
– Как красиво!
Словно почувствовав опасность, чужак замер. Темная клякса заслоняла едва ли не треть туманности гуорков. Бесформенная тень, видимая только на фоне сияющей пыли, остановилась, распространяя вокруг себя бесконечный холод.
Ощущение приближающейся опасности коснулось и застывших в стороне людей. Казалось, сама смерть взглянула на них, решая, как ей дальше поступить: вернуться и уничтожить Ра-преобразователь или продолжить свой путь и разобраться с плазмоидами, а заодно и с людьми. Угрожающий силуэт заколебался в пустоте и через несколько мгновений, показавшихся наблюдателям вечностью, неторопливо проследовал дальше.
Потёмкин, с трудом отрываясь от небывалого зрелища, заметил маявшегося неподалеку гуорка. Русса умудрялся совмещать пылающее негодование с безудержным рыданием. Он одновременно проклинал надвигающегося врага и плакал над погибающими соплеменниками.
– И все-таки – как вы собираетесь сохранить Ра-преобразователь? – воскликнул Пугачёв, обращаясь к раздувшемуся от гнева плазмоиду.
– Главное, чтобы звезда перешла критическую массу, – ответил Русса. – Гуорки не могут долго находиться в сжатом состоянии. Потеряв свою индивидуальность, они очень быстро затухают. Когда это произойдет, звезда начнет схлопываться и, превращаясь в сверхновую, выбросит гигантское количество энергии. После этого процесс сжатия в черную дыру уже не обратить. – Главное, – взволнованно продолжал Русса, – чтобы живой материи и вещества туманности хватило.
– Вы действительно верите, что вашей братской могилы хватит для образования черной дыры?