Ответила мать:
— Нет, Ивану стало легче! К весне поднимется.
Герасим оживился:
— Поднимется, говоришь? Ой, как он мне сейчас нужен! Кое-что надо в заводе починить и поправить, баня у меня прохудилась...
Из-под надвинутой на самый нос беличьей шапки, на нас смотрели хитрые глаза.
— А ты, Анна, неси мешок не в обчий цех, а вот в этот и уходи домой! Мы тут с Мишкой семя собьем и масло в казенные бутылки разольем. Утро придет — готовенький продухт в заводской упаковке получишь!
Обрадованная мать ушла, а я остался и радовался: «Теперь я буду знать завод!» Герасим легонько подтолкнул меня в загорбок:
— Иди, голубчик, иди!
В цехе было интересно! В середине, по земляному кругу, ходили две лошади и крутили деревянный вал. Глаза у лошадей были завязаны. Заводчик мне сказал:
— Скоро привыкнешь! Тут твое дело небольшое: за этими лошадками поглядывать. Могут постромки оборваться или отстегнуться, супони на хомутах развязаться... А ты тогда лошадушек останови, меня позови или дядю Васю крикни! Нас не будет — зови кочегара!
Герасим приложил указательный палец к губам и проговорил с расстановкой:
— Но, голубчик, спать или дремать не моги! Спят только дома, а тут работают. Трудно? А без труда не выловишь и рыбку из пруда. Мне тоже трудно, а терплю! И весь православный народ терпит. И батюшка царь-император терпит. Нам надо лютого зверя — германца — одолеть, и тогда...
Что будет после победы, заводчик не договорил и отошел в сторонку, где в котлах прело размолотое конопляное семя. Я прислонился к стене и начал наблюдать за конягами. Они ходили тихо, неохотно, но покорно, будто понимали, что воли им больше не видать! У меня в кармане была книжечка стихов Некрасова, и я стал читать. Крадучись, подошел Герасим и строго спросил:
— Где взял книжку? Про чего или кого написана?
— Это стихи Некрасова. Учительница дала и велела прочитать.
— Ах, стихи? Складушки-ладушки? А я, голубчик, думал, что у тебя молитвенник!
— Молитвенник я уже наизусть выучил...
— Слыхал, слыхал, что ты в школе усердием славишься!.. Эх, а я всего одну зиму учился! А теперь грамота позарез нужна!
И дед Герасим вдруг заискивающе заговорил:
— Мне теперь стыдно в школу-то идти и садиться за парту. На всю округу была бы потеха. Сказали бы, что я порченый умом... Вот если бы ты, Мишка, взялся меня учить, но только скрытно,чтобы даже моя старуха не узнала! Возьмись, голубчик, меня учить? Не бойся, не за так, а каждый раз буду тебе по гривеннику платить. Понял? Вот, бог даст, весной и начнем!
Я не сказал ни да, ни нет. На этом наш разговор и окончился.
Когда время приблизилось к полуночи, Герасим подошел ко мне.
— Не спишь? Молодец! Что-то мой Василий не появляется? Неужто спит? Ты, голубчик, тут за конягами хорошенько поглядывай, а я скорехонько домой пойду и сейчас же сюда Василия пришлю.
Заводчик торопливо вышел. Немного погодя ушел и кочегар. В цехе я остался один. Все было спокойно и даже нудно: покорно шагали лошади, вздыхали; шелестели ремни передач... За стенами цеха стучали топорами и повизгивали пилами привозчики семени: они готовили для завода дрова. И вот в этот миг вдруг что-то сильно затрещало и у большого колеса один за другим с визгом вылетели зубья-кулаки. Лошади сразу встали. Я завопил во весь голос:
— Дя-день-ки-и!
В цех влетел сын заводчика хромоватый Василий. За ним виднелись мужики и бабы. Василий был сильно пьян и на меня заорал:
— Ты зачем, отрепыш, лошадей остановил?
— Машина изломалась: вон кулаки-зубья лежат!
— Ч-т-о-о? Ты спал?
— Нет, я не...
Василий не дал мне договорить, схватил за воротник и, словно котенка, швырнул в угол:
— По-га-нец!
Я ударился лицом о стену. Какой-то крупный и, видимо, еще сильный старик схватил обезумевшего заводчика за руки:
— Ты что, хозяин, делаешь? Это же малое дите!
Но маслобойщик не унимался:
— Нищебрюх окаянный!
Я огрызнулся:
— А ты... а ты... злой паук! Разуй глазищи-то и увидишь, что я не виноват!
Пытаясь вырваться из рук старика, Василий во всю глотку заорал:
— У-б-ь-ю!
Бабы вытащили меня из цеха.
— Убегай, парнишка, а то заводчик тебя ногами растопчет! Он же в дымину пьяный!
Василий стал кричать и на мужиков, и на солдаток:
— Все вон с завода! Все! Завод работает только для фронта. Забирайте свои мешки, а то конфискую для казны!
Мужики и бабы кинулись к своим мешкам. Среди солдаток оказалась и та, которой я советовал лошадь подковать. Солдатка на своей лошадке подвезла меня и мой мешок к нашей избе.