Это было глупо, как отмечали такие теоретики антропологии, как Чарльз Спенсер [23]. Точно так же, как в палеонтологии было бы затруднительно изучать биологическую эволюцию без использования понятий «рыба», «амфибия», «рептилия», «млекопитающее», так и в археологии тяжело изучать социальную эволюцию, если отряды охотников и собирателей, вождества и архаичные государства просто сваливаются в кучу под общим названием «доисторические общества».
Тем не менее, к 1990-м стало ясно, что эволюционная антропология (а также археология) нуждается в дальнейшем обновлении. Самые частые жалобы заключались в том, что объяснения доисторических изменений стали слишком детерминистскими, слишком уж полагаясь на экологическое давление и очень мало – на человеческие решения. Понадобилась теория, которая дала бы отдельным людям, или «акторам», большую роль в социальных изменениях. Такой теорией стала теория действия.
Появление теории действия
По словам Ортнер, теория действия появилась, отчасти, как протест против некоторых наиболее статичных и формальных теорий, используемых в антропологии в 1960-70 гг. Как и «эколого-функционалистская» теория в археологии того же периода, эти теории представляли людей едва ли чем-то большим, чем шестеренками в машине.
Современная теория действия «стремится объяснить отношения между человеческими действиями с одной стороны, и некой глобальной сущностью, которую мы можем назвать «системой», с другой» [24]. Эта «система» включает не только природное окружение, в котором находятся люди, но и их собственную культуру – набор верований, космологий, идеологий, привычек и традиций, которые очерчивают их цели. Она также имеет предысторию, чья траектория определялась не только факторами вне контроля людей, но и решениями, принятыми по их собственной доброй воле.
С этой системой взаимодействуют «акторы», которые рассматриваются как в высшей степени индивидуалистичные, приверженные своим интересам, рациональные и прагматичные люди. Эти акторы стремятся получить то, что они хотят, а хотят они вещи, которые представляют для них материальную и политическую ценность, с учетом тех культурно-исторических ситуаций, в которых они находятся. Поскольку эти культурно-исторические ситуации частично являются продуктом «системы», последняя играет свою роль, определяя людские поступки. Агрессивные акторы, однако, сами могут менять систему, и многие из вносимых ими изменений имеют непредвиденные долговременные последствия. Мы увидим примеры таких последствий в этой книге.
Как актор меняет систему? Маршалл Салинз, внесший основной вклад в разработку теории действия, предполагает, что это обычно происходит не через революционные движения, которые влекут за собой полный переворот системы. Скорее, это похоже на изменение значения существующих отношений в своих интересах, изменение, чьи полные последствия не будут прочувствованы еще долгое время [25]. Мы также увидим примеры этих изменений.
После десятилетий господства археологических моделей, в которых один из аспектов «системы» - давление численности населения, детерминизм окружающей среды, классовая борьба – рассматривался как движущая сила, выводящая человеческие общества на новую эволюционную стадию, появилась модель, в которой многие изменения могли произойти благодаря личным решениям акторов.
Фактически, изменение может зародиться или в системе, или в акторе. Подчеркивая это, Клиффорд Гирц (Clifford Geertz) очертил полезное различие между давлением (strain) и интересом (interest) в теории действия [26]. В «моделях давления» бремя объяснений ложится на систему, создающую проблему, которую актор должен решить. В «моделях интереса» бремя объяснений возлагается на актора, чьи совершаемые в личных интересах действия меняют систему. Это взаимодействие актора и системы во времени, как утверждает Ортнер, смещает антропологию из точки «статичного синхронного анализа» в сторону анализа «диахронного, процессного». В этой книге мы увидим и «давление», и «интерес», складывающиеся в диахронный процесс.
Полевые методы и приводимая аргументация
Все археологи, изучающие социальную эволюцию, на какую бы теорию они не опирались, должны выбрать набор полевых методов и приводимой аргументации. Полевые методы – это средства, с помощью которых собираются археологические данные. Аргументация привязывает эти данные к используемой теоретической основе.
Сырые археологические данные, представленные в этой книге, включают результаты поверхностной съемки и раскопок: схемы размещения поселений, планы домов и публичных зданий, захоронения, останки растений и животных, и многие разнообразные артефакты. Наша основная аргументация черпается из этнографической аналогии и прямого исторического подхода.