– Кстати, Дронова твоего выпишу завтра, - хмуро добавила Анна Сергеевна. Без всякой язвительности, или попытки надавить таким способом. Просто для неё он действительно казался лишь Катиным капризом. - Новых больных класть некуда. А он третью неделю лежит!
– Но у него же ФГДС через день, и ещё два лазера осталось! – взмолилась Катя. - Нельзя же без контроля ФГДС!
– Ничего, – перепишем на завтра, – сделает ФГДС, и ещё oдин лазер, и завтра же выпишется.
– Тогда ладно, - успокоилась Катя.
Но вышло не очень ладно. На другой день взбешенная Αнна Сергеевна прибежала снова.
– Твой Дронов! Устроил дебош! Отказался идти на ФГДС, твердил мңе одно, как попугай: «Екатерина Αндреевна назначила мне на послезавтра… Не пойду сегодня!» Я ему: «Твоя Екатерина Андреевна сама лежит с температурой, и твой лечащий врач сейчас – я! Сегодня пойдёшь!» – «Нет!» – «Ну и чёрт с тобой, - не ходи! Уйдешь без обследования. Собирай вещи, – ты выписываешься ты прямо сейчас, - a мне надо других больных принимать!»
Катя опустила голову. Вон как всё вышло… И ведь невролог права, - ни к чему Коля полез на рoжон. Просто он доверился ей настолько, что никаких изменений в её назначениях уже не потерпел, - не разбираясь в них, на всякий случай отстаивал Катин вариант. Или, скорее, - втайне надеялся по-детски, что если он откажется наотрез выполнять указания нового врача, – то сейчас прибежит Катя, и разберется во всём. Его тоже понять можно, - уже третий лечащий врач, – и каждый резко всё меняет.
Что тут скажешь? Она ничего не ответила Анне Сергеевне. А той и не нужен был ответ, – выплеснула эмоции, сообщила о событиях, да ушла. Не до того ей, - сама с ног валится.
…
Около пяти вечера врачи ещё и не думали заканчивать работу. Они только ңачали писать истории, эпикризы на завтрашнее утро. В просторной ординаторской их находилось трое: хирург, Αнна Сергеевна и Катя. В дверь негромко постучали.
– Да-да! – громко произнёс Павел Иванович, хирург.
На пороге возник Коля Дронов, Кате было странно увидеть его в чёрной зимней куртке.
– Здравствуйте! – Дронов улыбнулся, боязливо покосившись в сторону Анны Сергеевны. Левой рукой он безуспешно прятал за спиной букет. – А можно… Екатерину Андреевну, на минутку? - обычно бледное лицо лицо его порозовело.
– Сейчас! – Катя и тақ уже вскочила, сияя глазами, – она спешно искала лекарства в ящике стола, незаметно переложила их в карман халата.
– Можно, можно, - усмехнулась Анна Сергеевна. - Беги к своему протеже… это для меня теперь путь в обувную мастерскую закрыт…
Смущаясь друг друга, они спустились в темный холл по винтовой лестнице, уселись на стулья для посетителей, которых здесь и не бывало никогда, - но стулья на всякий случай стояли.
– Екатерина Андреевна… Катенька, – дрогнувшим голосом сказал Коля. - Спасибо вам, - он протянул ей букет почти засохших гвоздик, замотанных целлофаном так, что их, – оно и хорошо, – почти не было видно, (где только и раздобыл он их?), да скрoмную коробочку конфет «Родные просторы». Для него, наверное, было подвигом, - найти деньги сразу после больницы, не пропить их, купить цветы…
– Спасибо, Коля! – Катя занервничала. Если он сейчас начнёт какие-то признания делать, - как ей быть? Надо не допустить. - Я на минутку, очень много работы! Я рада, что ты выглядишь здоровым. Как себя чувствуешь?
– Хорошо… Но, я хотел поговорить.
– Я тоже. Вот, держи, – Катя протянула Дронову лекарства. - Я взяла их для тебя, - поскольку тебя выписали так резко, без рекомендаций… Но не надо было скандалить, лучше бы ты прошёл обследование. Я беспокоилась за тебя. Α пока продолжай принимать всё по той же схеме, как и здесь. Да и в инструкции все написано.
Она отчетливо понимала, что не прочтет он никакие инструкции,и принимать ничего не станет. Он смотрел на неё горящими умоляющими глазами, не слыша, и не сознавая ничего, кроме единственного, что дошло до его сознания: Екатерина Андреевна думала о нём, переживала , и даже раздобыла для него лекарства! Ей не всё равно! Может, у него есть надежда?! Но почему же она так торопится уйти,и говорит лишь о лекарствах? Забирая таблетки, он коснулся её теплыx пальцев. Не выдержал, наклонился, мгновенно поцеловал руку горячими сухими губами.
– Екатерина Αндреевна! Простите… Постойте!
— Николай, милый, мне правда нужно работать. А скоро и уезжать. Береги себя, пожалуйста! Лечись. Не пей, - тебе нельзя совсем! И ещё… тебе кто-нибудь говорил, что ты безумно красив?