— Вот, черт возьми, до чего неугомонный.
Синий свет из дверного проема упал на тротуар.
— Еще только полдвенадцатого, я так рано не начинаю, — произнес он глубоким грудным баритоном.
Я невольно вздрогнул и посмотрел в окно, однако Будда уже исчез, оставив только зияющий провал окна, в котором горел свет рождественской елки.
— Проходи, — распорядился он, но стоило мне обернуться — и его уже не было. Передо мной лишь зияла распахнутая дверь.
Я вошел в синее пространство, и стальная монолитная стена захлопнулась за моей спиной.
— Засов, — донесся его властный голос. Я осмотрел сложную систему замков и запоров, ломая голову, с чего начать. — Внизу, — подсказал он.
Это был блокирующий замок с кнопкой, который автоматически срабатывал на защелкивание, но, чтобы открыть его, нужен был ключ. Сердце сжалось у меня в груди при виде того, как я отрезаю себе выход.
Я двинулся на голос, по узкому коридору с голыми стенами. Вдоль потолка выстроились такие же голые лампочки без плафонов. Под ногами был растрескавшийся каменный пол.
— Пошли, — нетерпеливо звал он. — Сейчас направо.
Коридор заканчивался просторным складским помещением, где стояли два «харлея». С разных сторон другие коридоры уводили в невидимый лабиринт чердаков, лестниц и дверей. Я проследовал за синим свечением в комнату размером поменьше, пропахшую сивушными парами и каким-то странным дразнящим ароматом.
— Сюда.
Он сидел в кресле «Босс» посреди комнаты, с двумя банками «Фостера», одну из которых, уже открытую, протягивал мне. Моя тень наползла на него точно туманное облако, поднимаясь по черным ботинкам на толстой подошве, выцветшим джинсам «Леви Страус» — до кожаной жилетки, в разрезе которой сверкали два серебряных кольца, проткнувших соски на голой груди. Избегая смотреть ему в лицо, я потянулся за пивом.
— Спасибо.
— Сколько тебе?
Он вопросительно закинул ногу на ногу.
— Восемнадцать, — автоматически отозвался я и схлебнул выступающую пену.
Он рассмеялся.
— Сколько-сколько?
Он выжидательно покачивал ботинком.
— Пятнадцать, — пробормотал я.
— Пятнадцать? — переспросил он.
Я приблизился к кирпичной стене, на которой были развешаны разнообразные приспособления для пыток. От них гостеприимно повеяло теплом, я судорожно вздохнул, понемногу начиная расставаться с этим нахлынувшим холодом.
— Пятнадцать — это уже ближе.
Я кивнул.
— У меня есть документы, в случае чего.
— В случае — чего? А?!!
Я посмотрел на него. Острые выступающие скулы, тонкий, плотно сжатый рот. Черные волосы зачесаны назад. Глаза его цветом напоминали засохшую кровь.
— Ты хочешь сказать, все, что случится, останется между нами?
Я промямлил нечто невразумительное. Мне вдруг стало ужасно неловко.
— Вот… деньги! — вырвалось у меня. И я стал рыться по карманам, нечаянно плеснув пивом на пол.
Он рассмеялся, качая головой.
— Прошу прощения… вот черт!
Он выжидательно наблюдал, как я пытаюсь извлечь деньги из заднего кармана.
— Блондины, — хмыкнул он. — Гении чертовы!
Он сделал здоровенный глоток из банки. Я протянул ему сотню долларов.
Он криво улыбнулся.
— Ишь какой быстрый.
— Лучше рассчитаться сразу, — я отвел глаза в сторону.
— Смотри ты, — он принял бумажки. — И перестань трястись.
Я и не заметил, что колени у меня дрожат.
— Итак, ты платишь мне — и что же, интересно, при этом чувствуешь?
Он развернул деньги веером.
— Не знаю, — выдавил я.
Как я мог ему это объяснить? Да, я чувствовал унижение, оттого, что приходится за это платить. Но это дополнительное унижение странным образом успокаивало меня. Нельзя доверять людям, которым не платишь.
Он шумно вздохнул.
— Ну, давай, присаживайся.
Я оглянулся по сторонам.
— Прямо здесь присаживайся.
— Да… прошу прощения. — Моим левым веком овладел нервный тик. Я опустился на холодный каменный пол и прикусил губу.
— Наслышан о тебе, — с коротким смешком сказал он и спрятал деньги.
Я невразумительно пробормотал что-то в ответ. Кровь стучала в висках все сильнее с каждой минутой.
— Ты ведь без тормозов, правда?
Банка с пивом стукнулась о деревянный подлокотник. Я рыскал глазами по сторонам, избегая его взора, устремленного на меня.
— И без пароля, да? До полного конца, без остановки? Так? Уверен, что сможешь выдержать?
Я кивнул головой.
— А ведь тебе, — ткнул он в меня пальцем и рассмеялся, — давно на все плевать, точно?
— Мне… — Голос у меня в этот момент сорвался. — Я… Мне…
— Говори, говори, не стесняйся.
— В общем, если бы вы…
— Ну, что? — подался он вперед.
У меня задрожала губа:
— Вообще-то, мне, типа того, давно на все…
— Вот именно, — вздохнул он. — Ты понял, о чем я… — Он встал. — Я не могу сидеть тут всю ночь.
Несколько раз торопливо глотнув пива, я встал следом.
— Так и что же тебе надо? — Он взмахнул рукой, указывая на развешанную по стене коллекцию ремней, палок, кнутов и плетей. — В этом жесте чувствовалась гордость коллекционера.
— Не знаю, — выдавил я, в то же время не в силах оторвать глаз от гимнастического снаряда «джунгли».
— На дыбу, что ли?
Он снял короткий хлыст и стегнул по ладони. Я почувствовал нервно-болезненное напряжение.
— Вещь хорошая, но…
— Не то? Может быть, тебя отходить «кошкой» — плеткой-девятихвосткой?
Я вновь помотал головой.
— Не буду тратить лишних слов, — сказал он. — Останешься доволен. — Он похлопал меня по плечу. — Я не телепат и не могу знать, что у тебя на уме. Да и вообще я мало что о тебе знаю.
Мне хотелось спросить, что ему вообще обо мне известно и откуда, но я не решился.
— Приступим. — Он приблизился и положил руку мне на затылок. — Давай я тебе помогу, — шепнул он.
— Вот это, — мотнул я головой.
— Это? — показал он.
Я утвердительно кивнул и уставился на дыбу.
— Молодец! — одобрительно воскликнул он. — Одежду можешь сложить на стул.
— Да, сэр, — пробормотал, начиная торопливо разоблачаться.
— Вот это правильно, что ты так обращаешься ко мне, — одобрил он. Я слышал, как он передвигает какие-то штуки, регулируя высоту. — Какие-нибудь особые слова?
— Не знаю.
Я согнулся и стал расшнуровывать ботинки. Он подошел сзади и навис надо мной, словно примеряясь — руки его скользнули по моей обнаженной спине.
— Я вижу, ты уже не новичок, а?
— Чертов узел, — откликнулся я, дергая так некстати запутавшийся шнурок, придавивший язык ботинка.
— Кто тебя так приласкал? Отец? Или, может быть, отчим? — Он провел пальцами по шрамам и рубцам.
— Чертов узел не развязывается! — воскликнул я, огорченно топнув ботинком.
— Эй! — Он схватил мое лицо в ладони, заглядывая в него. Я продолжал досадливо бить копытом. — Эй, эй, еще не время, погоди, потише… все в порядке…
Голос его успокаивал. У меня вырвался невольный стон:
— Все в порядке, все в порядке, все в порядке… — Это звучало как колыбельная. — Пожалуйста, — выдавил я, нетерпеливо хватая его за руку.
— А теперь скажи, — шепнул он на ухо. От его дыхания веяло теплым кислым запахом пива и слюны. — Ну, скажи…
Наши дыхания слились воедино. Он был совсем близко. Он обвил меня руками сзади.
— Скверный мальчишка, — прошептал я. — Негодник… — Меня как будто задел проносящийся поезд, сбив дыхание. — Ну да, ты ведь и в самом деле дурной мальчик, разве не так?
Я почувствовал, что напряжение стало отступать.
— Грешник — вот кто ты такой, — видимо, сориентировался он по одной из моих татуировок.
Закрыв глаза, я ощутил знакомую резь в желудке, и холод мгновенно охватил меня. Он обнял меня, скрестив руки на моей груди. Я застонал.