Я быстро киваю, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Мне нужно освежиться. Можно я приму у тебя душ?
Все же осмелившись посмотреть на Тёрнера, я в удивлении замечаю, как расширяются его зрачки. Губы растягиваются в полуулыбке, но он спешит их поджать, указывая рукой на дверь.
— Спасибо, — тихо бормочу я, замечая на кресле свои вещи.
Ванная Майкла встречает меня ярко-желтой картинкой из воспоминаний. Мне хочется подавить в себе это зарождающееся в душе «что-то», потому что если я позволю себе хоть на унцию увлечься Тёрнером — разочарование хлестанет меня горькой пощёчиной в следующую же секунду. У нас нет ничего общего, кроме шуток и цели. И теперь мне чертовски страшно, что цель, которую я вселила в его сознание, сегодня смогла получить свой результат.
Но почему страшно-то?
Когда тёплая вода касается моего тела, я вдруг осознаю, насколько паршивым было моё состояние. «Я больше никогда не буду пить», — говорю себе каждую вечеринку, а затем просыпаюсь или в бассейне, или с засосом от Стефани, или, боже упаси, в одной кровати с Майклом.
— Эй, Сара, — голос, раздавшийся из-за двери, заставляет меня нервно вздрогнуть. — Я спущусь вниз, выгоню пару дюжин неудачников и заплачу Бобби за уборку, идёт?
Выпучив глаза, точно умалишенная, я пытаюсь вспомнить, с каких пор Тёрнер младший позволяет себя эксплуатировать.
— Сара?
— Да-да, хорошо!
Только услышав его тяжёлые шаги по лестнице, я позволяю себе расслабиться. Последующие несколько минут я просто стою лицом к потоку воды, пытаясь вымыть из себя всё то шаткое и странное, что успело туда поселиться. Когда с водными процедурами покончено, я с трудом заставляю себя выйти из душевой кабинки и в панике оглядеться по сторонам.
— Чёрт, а где полотенце?
========== Попытка 10. Доверяй ==========
Спустя десять минут истеричных поисков я всё же понимаю, что завернуться в этот милый коврик — не такая уж и плохая идея.
«Я спущусь на первый этаж», — звучит в голове голос Майкла, пока я с досадой смотрю на свою одежду, которую надеть на мокрое тело будет сродни с самоубийством этим холодным апрельским утром.
В конце концов, выгнать спящую толпу подростков с похмельем — задача не из лёгких, а ещё сложнее договориться с Бобби, так что Майкл по определению должен быть внизу сейчас.
— Чёрт с тобой, — отчаянно шепчу я.
Прижав к груди футболку Майкла, я тихонько выхожу из его ванной в чём мать родила. Сердце с силой колотится о грудную клетку, кровь пульсирует в висках, взгляд бешеный только и носится по обстановке вокруг, а когда до двери в его комнату остаётся всего пару шагов, за спиной раздаётся свист.
— Вот это видок с утра.
Всё. Конец мне.
Нервно сглатываю и оборачиваюсь, понимая, что вся моя филейная часть сейчас подверглась пристальному взгляду Майкла Тёрнера. Горю моему нет предела, когда я замечаю на его лице смесь ошеломления с вожделением, и тогда я спешу оправдаться:
— Я з-забыла полотенце.
На щеках моих можно смело устраивать барбекю, сердце не выдержало такой пытки и провалилось на первый этаж, вместе с самоуважением и гордостью. А он стоит, как вкопанный, взгляда от своей футболки на моем теле не отрывая.
А затем прокашливается, потирает шею и, как ни в чем не бывало, отвечает:
— Полотенце в моей комнате можешь взять.
Позабыв обо всём, судорожно киваю и разворачиваюсь, чтобы открыть дверь, слишком поздно осознавая, что сзади меня не скрывает ни дюйм одежды. Слишком поздно — потому что в ту же секунду я оказываюсь прижата к захлопнувшейся двери. Моя спина встречается с его тяжело вздымающейся грудью, и я спешу обернуться, чтобы встретиться с его голодным взглядом.
— Извини, но это не в моих силах, — шепчет он, заталкивая меня в свою комнату.
Спасительная футболка оказывается на полу. Он захлопывает за собой дверь, налетая на меня подобно урагану и в это же мгновение подхватывая меня за бедра. Все тетрадки, кубки и какой-то хлам сметаются со стола его сильной рукой, и когда мои ягодицы встречаются с холодной деревянной поверхностью, я тут же прерывисто вздыхаю. Он становится между моих разведенных ног, хватает руками за талию и впивается в мои приоткрытые губы жадным поцелуем.
И все мои мыслительные процессы беспощадно отключаются. Я обхватываю его руками за шею, притягивая к себе ближе и не разрывая поцелуй, тянусь к шнуркам на его шортах, и единственный предмет одежды, разделяющий нас, летит ко всему, что мы так бессовестно смели на пол. Глаза застилает страсть: обнимать его, прижиматься к нему, касаться его и чувствовать этот крышесносящий аромат его кожи и парфюма — истинное удовольствие для меня. Да к чертям всё это осмысление чувств, девять кругов ада в виде френдзоны, неподаренные взгляды и удушение телефонным проводом в ожидании звонка, — всё изначально и шло к этому, ещё там, в тёмном коридоре школы. Шутки Тёрнера всегда имели смысл, а этот парень, в конце концов, получает всё что он хочет.
И, боже мой, как я рада, что в этот момент он хочет меня.
Он входит в меня с поцелуем, и лёгкая боль с непривычки пронзает моё тело, застилает глаза и заставляет тихо застонать. Тёрнер останавливается, с немым вопросом заглядывая в мои глаза.
— Всё в порядке, — улыбнувшись, говорю я и провожу ладонью по его рыжим волосам.
Губы его снова нападают на мои, несмелые движения возобновляются. Он словно пытается найти нужный ритм, пытается причинить мне минимум боли, пока я, обвив его талию ногами, стараюсь дышать ровно и не позволять боли сковать мое тело. Расслабиться получается только спустя несколько минут, когда Майкл прижимается губами к моему уху, и, не прерывая своих осторожных толчков, шепчет:
— Не жалеешь, что твой первый — такой придурок, как я?
Лицо моё озаряет улыбка. Что-то тёплое разливается внутри, — может быть, это не удовольствие, но оно точно прочнее и глубже мимолетной страсти.
— Очень жалею, сейчас как заору на весь дом, что меня насилуют.
Тёрнер ухмыляется и снова припадает к моим губам. На лице его выступила испарина, волосы прилипли ко лбу, взгляд затуманился страстью, но, черт подери, насколько же он красив в этот момент и как же мы с ним сейчас близки. Только от одной мысли об этом можно словить парочку оргазмов.
— Боюсь, — прерывисто шепчет он, спускаясь поцелуями к моей шее и ключицам. — Бобби не понравится то, что он увидит.
Вскинув голову в удовольствии, получаемого от ласки его рук и поцелуев, я подаюсь навстречу его ускорившимся движениям.
— О Бобби будем говорить? — спрашиваю я, крепче прижавшись к нему.
В ту же секунду он вздрагивает, а чувство наполненности, чего-то лишнего, вновь возникает внутри. Тяжело задышав, Майкл роняет голову на моё плечо и тихо усмехается, а через пару мгновений смешок перерастает в откровенный хохот. Остекленевшим взглядом я прожигаю пространство перед собой, ожидая всё-таки немного иную реакцию после нашей первой близости.
— Ты почему смеёшься? — хрипло шепчу я, в недоумении заглядывая в его глаза.
Он выглядит счастливым, раскрасневшимся, и таким, черт возьми, горячим, что я совсем не против второго захода, желательно так, чтобы удовольствие пронзило нас обоих. Наконец, отдышавшись, он прикусывает губу и качает головой.
— Я кончил в тот же момент, когда ты заговорила о моем брате. Мне срочно нужен психолог.
— О боже! — расхохотавшись, я толкаю Тёрнера в грудь, отчего парень непроизвольно отходит на несколько шагов от меня.
Только сейчас я понимаю, в каком положении нахожусь перед ним. Под его тяжёлым взглядом в меня вселяется откуда-то взявшееся смущение, и не успевает Тёрнер приблизиться со своей лисьей ухмылкой, я выставляю руку вперёд.