Но чем сильнее выплескивалась его кипящая ярость наружу, тем все больше день ото дня возрастали тяготы его похода. Говаривали, что Сана лежит в пятнадцати днях пути от Аль-Мохи и Адена, и, если это так, то до Мекки от нее добираться не меньше сорока дней.[20] На расстоянии трех дней пути от Священного города находится Таиф (Эт- Таиф), небольшой город, который в наши дни считается почти столь же священным, как и «Мать городов». В те времена по каким-то причинам жители Таифа не испытывали большой симпатии к мекканцам, о чем и было доложено Абрахе. Мало того — нашелся в Таифе проводник, готовый провести войско по пустыне до самого города, разорить который оно намеревалось, — не слишком-то добрососедский поступок. Со времени того незабываемого похода прошли века, однако о вероломстве предателя-проводника помнят до сих пор. С той поры всякий прохожий швырял камни на его могилу, так как он по дороге внезапно скончался и прожил не слишком долго после того, как предложил завершить поход в трое суток. Тем не менее человека, охваченного гневом, остановить непросто, и Абраха, не переставая неистовствовать, посылал все новые отряды, которым было приказано брать по дороге любой попадавшийся скот, заодно распространяя среди населения слухи о доблести наместника. Велено было рассказывать об его могущественной армии, о сокровищах города Саны, но более всего твердили, как нам доподлинно известно, об его громадном слоне, повсюду сопровождавшем господина вместе с его свитой. Слоны были еще незнакомы жителям Аравии, и потому он им внушал ужас. Двести верблюдов Абд аль-Мутталиба были сметены во время похода авангардом Абрахи.
Прежде чем достичь Мекки, наместник направил к городу гонца, который передал на цветистом языке Востока: «Абраха, наместник абиссинского правителя, не хочет причинить вам вреда, о жители Священного города. Он желает лишь разрушить Каабу, которая в его глазах — неправедный храм, вместилище идолов, алтарь ложной религии. Свершив же это, он возвратится к себе, не пролив ни капли вашей крови». Как и следовало ожидать, сей призыв не возымел нужного действия, ибо среди жителей Мекки не было предмета более почитаемого и бережно хранимого, нежели Кааба. За нее они готовы были отдать жизнь и все, что у них было самого дорогого, и хотя перед этим они подумали, что никоим образом им не устоять перед столь могущественным врагом, теперь они решили собрать все силы без остатка и дать отпор неприятелю. Свое решение они передали Абрахе через послов, и сам Абд аль-Мутталиб явился в лагерь осаждавших, чтобы придать посланию большую значимость. Абраха со своей стороны приложил все усилия, чтобы вынудить стражей святыни отречься от их веры. Он возвратил Абд аль-Мутталибу отнятых у того верблюдов, он обещал ему несметные богатства, но все было впустую, и переговоры ни к чему не привели. Абрахе торжественно дали понять, что Кааба находится под покровительством Аллаха, после чего посланцы Мекки с отчаянием в сердце возвратились в родной город, предоставив супостату действовать на собственное усмотрение.
«Владелец Слона», как его еще называли, считался непобедимым, и жители Мекки, после некоторого размышления, совсем потеряли надежду и в великой скорби решили искать спасения на окрестных холмах. Когда такое решение было принято, Абд аль-Мутталиб взялся за кольцо на двери священного здания и стал громко молиться: «Защити, о Аллах, свой дом, ибо слуги твои слишком слабы, чтобы противостоять несметной силе врагов; не позволь кресту восторжествовать над Каабой!» Сказав так, он с остальными жителями удалился в горы и стал покорно ждать, что должно случиться.
К изумлению всех жителей армия наступавших начала сворачивать лагерь! Громадный слон отказался идти на город, и к тому же осаждавших внезапно поразил невиданный и невидимый враг! В их рядах стала распространяться зараза, и в страхе за свою жизнь они бросились врассыпную, подальше от этого места. Вскоре их бросили проводники, и многие потом погибли, заплутав в непроходимых дебрях. Других унес с собой яростный поток, казалось, посланный волей разгневанного Аллаха. Да и сам Абраха, пораженный заразным недугом, вернулся в Сану лишь для того, чтобы испустить там свой дух.
Жители Мекки возблагодарили Аллаха, ниспославшего им спасение, и до сих пор стены мусульманских мечетей дрожат от звука голосов муэдзинов, которые возглашают: «Слава Аллаху, Справедливому и Милосердному! Видел ли ты, что сотворил Аллах с теми, кто пришел со слоном? Разве он не разрушил их коварный замысел и не послал птиц, что побросали камни в обжигаемую глину, сделав их наподобие истыканных стеблями соломы?»[21]
Вот уже двенадцать столетий неизменно повторяются эти слова, и все правоверные вспоминают о том дне, когда Аллах, по просьбе Абд аль-Мутталиба, вмешался, чтобы спасти святыню Каабы. Этот эпизод оказал огромное влияние на крепость власти всех потомков абд-Манфа, правда, случившееся углубило раздор между Омейядами и Хашимитами.
Следующее событие, выпавшее на Год Слона, заставляет вспоминать о нем чаще и чаще, так как без него история Сарацин не будет полной. За год до того юный и красивый Абдалла, имя которого переводится как «Слуга Аллаха», взял в жены очаровательную девушку по имени Амина, родственницу брата всем известного Кусая. Так прекрасен был сын Абд аль-Мутталиба, что старики, рассказывавшие эту историю, утверждают, будто после его женитьбы на Амине двести прекраснейших дев Мекки умерли от тоски, горюя, что не их он выбрал в жены! Справедливости ради следовало бы добавить, что он был столь же добр, сколь и хорош собой. Вскоре после женитьбы ему пришлось уехать по делам в южную Сирию, знаменитый город филистимлян Газу, откуда на своих плечах Самсон вынес ворота и куда вельможа царицы эфиопской Кандакии направился после визита в Иерусалим, о чем рассказывается в Книге Деяний. На обратном пути, в Медине (тогдашний Ясриб), Абдаллу поразила болезнь, и прежде чем прекрасная Амина или кто-либо из близких успели навестить его, он умер. Своей молодой жене он оставил скудные средства — несколько негодных верблюдов да стадо коз.
Предание, которое превозносит любое событие, упоминаемое в этой истории, гласит, что через несколько недель, к концу лета, Амина произвела на свет мальчика, который, как бы невероятно это ни звучало, сразу же воскликнул: «Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха, а я его пророк!»
Рассказывают, что и в самых отдаленных уголках люди испытали на себе в тот самый августовский день[22] нечто особенное: неистовой силы землетрясение разрушило до основания дворец Хосровов в Персии, так что его стройные башни рухнули на землю; какой-то вельможа видел во сне, как дикого верблюда одолел арабский всадник, а священный огонь, что под присмотром мудрецов неустанно пылал на алтаре Зороастра, вырвался на волю и что Иблис был сброшен в пучину моря, а зловредные джинны были повержены пречистыми ангелами.
Дед мальчика принес его к Каабе и, высоко подняв его, торжественно поблагодарил Аллаха за его рождение и назвал младенца Мухаммедом, что означает «Достохвальный». Имя это, как нас уверяют, никогда до этого не давалось младенцам, а что касается этого ребенка, то с его рождением связывались очень большие надежды. Но по этому поводу существуют и большие сомнения, так как изначально ребенка звали Котан, и только позже он получил другое имя, по причинам, о которых будет рассказано нами в дальнейшем.[23]
20
Однако арабский географ XIII века Абулфеда считал, это расстояние можно пройти за 30 дней. Абулфеда, (Измаил ибн-Али; 1273–1331) — арабский географ и историк, из рода Эюбидов (Брокгауз).
21
Считается, что болезнь, поразившая войско Абра- хи, была оспой; заболевание сопровождается образованием твердых бляшек, которые метафорически уподобляются камням, брошенным птицами, которых послал Аллах; Коран, 105: 1–5 (Ссылаясь на выдержки из Корана, автор не ограничивает себя какой-то одной определенной версией).
22
Коссен де Персеваль называет 20 августа 570 г. н. э.; профессор Э. Фримен, в переработанном издании своих «Лекций о сарацинах» приводит 569 г.; однако профессор Палмер, автор академического перевода Корана, указывает дату 20 августа 571 г., хотя оговаривает, что она может быть неточной. Д-р Эмануэл Дейч указывает тот же год. Новейший авторитет, д-р Август Мюллер, в своей книге «Ислам», том I, с. 44, говорит, что правильным будет считаться год 570, а 20 августа 571 г. — «словная» дата.