День был погожий. Ярко и даже игриво светило солнце. В общем, насобирал я травы, вдоволь походив по лугам и оврагам, и решил уже в обратный путь трогаться. Напоследок взошёл на невысокий холм, на припёке там свои травы растут. На самом верху холма оступился, и такая боль щиколотку пронзила, я аж вскрикнул. Тут мне не до трав стало.
Солнце уже к горизонту клонится, идти надо, автобус скоро, до трассы километра три, а я шагнуть не могу. Решил немного полежать на холме, чтоб нога успокоилась, а там уж и идти потихоньку если сможется. Прилёг на траву, гляжу в остывающее после полуденной жары небо и чувствую необратимое желание вот так лежать и никуда отсюда не уходить.
Уж стал немного подрёмывать, как вдруг услышал музыку. Я даже не мог понять откуда она льётся, то ли с неба, то ли из под земли идёт? Ничего не понимаю. Я её слышу, а гармониста не вижу. Играет саратовская гармошка с колокольчиками. Вслушиваюсь в музыку. Невероятно. Архиздорово. Я и сам умею на саратовской играть, но не так. Наверное, так сыграть никогда в жизни не смогу, а вот оценить мастерство играющего мне по силам. Слушаю игру и понимаю – играет виртуоз. Я даже ни разу не слышал, чтоб так искусно играли, хотя многих саратовских гармонистов знаю и их игру слышал.
Музыкальные переливы и взбадривающие мелодичные звоны колокольчиков обволакивают душу негой. «Мне хорошо здесь, – говорит душа. – Не уходи отсюда… Радуйся со мной… Ты же никогда не слышал настоящей музыки… Слушай. Это больше чем музыка, это больше чем игра. Это на тебя сошло божественное произволение. Гармонист играет для тебя. Не торопись. Разве ты когда-нибудь ещё такое услышишь?..» И вдруг, вижу, вроде как в дымке фигуры двигаются.
Присматриваюсь. Точно, хоровод. Парни и девушки в старинных одеждах. Гармонист в косоворотке пояском опоясанный, на саратовской гармошке играет; девушки лентой в сарафанах изукрашенных движутся по кругу и песня… Непонятно ведёт себя гармонист. Он ходит, играет и заглядывает в лица девушек, будто кого-то ищет и не находит. Девушки ему улыбаются, а он посмотрит в лицо, раз… и отпрянет, и снова играет, играет.
Смотрю – бесподобно. Точно на экране огромного до облаков телевизора всё происходит. Не могу поверить – реальность ли это, а может быть киношные съёмки?! Странно… Сон… Явь… Всё смешалось в моём сознании. Гармонист, такой, будто нарисованный. А как играет! Как играет! Хочется, затаив дыхание, лежать, и смотреть, смотреть на это нечаянное диво. Откуда оно? Что за ним стоит? «Это, наверное, музыкальный мираж, – осеняет меня. – Ведь есть миражи в океане, в пустыне, а почему не быть миражу ещё и звуковому, этакой музыкальной пространственной галлюцинации?». Мой вопрос повис без ответа. Но вот громкость обволакивающей меня музыки стала уменьшаться и, наконец, сошла на нет. Будто растворились и исчезли и фигуры гармониста и девушек.
– Вот это да-а-а-а… – проговорил я. Долго не могу прийти в себя. Как-то ничего не укладывается в сознании. Я всегда считал себя неглупым человеком, но сейчас чувствую себя конченым глупцом. Мне нечего сказать самому себе. Я не могу объяснить случившееся.
Хочу встать на ноги, но не тут-то было. Боль в щиколотке, было поутихшая, когда я лежал, тут же дала о себе знать. Я понял, что ни на какой автобус я уже не успею, не ходок, а вот подумать о ночёвке стоит. Прежде всего, надо доковылять до поросшего деревьями оврага. Там можно соорудить небольшой шалашик и переждать ночь.
Потихоньку спускаюсь с холма и вижу – у оврага вахтовая будка стоит. К этой будке, край оврага стадо телят идёт. Я обрадовался. Оказывается здесь стадо на выпасе, а вон и пастухи мельтешат. Пока спускался с холма и тащился по лугу, засмеркалось. Рядом с будкой пастухов появились отблески костра. Медленно, кое-как перетаскивая ногу, приближаюсь к будке. Рядом с ней вижу недостроенный загон для телят. Белёсые колья загона и перекладины тускло мерцают в вечерней зыби.
Навстречу с лаем выскакивает лохматая собака. – Бутус! Фу! – доносится до меня молодой голос. – Не бойтесь, он не тронет. Только подойдёт, обнюхает и всё. Вы не шевелитесь – предупреждает меня голос.
Выполняю указание. Бутус обнюхивает мои ноги, колени и отходит в сторону. Пастухи не очень обращают на меня внимание. Они возятся с костром, который уже довольно сильно разгорелся, прикрепляют над ним котелок с водой. Видно готовятся что-то варить. Мы познакомились. Высокий, с неделю не бритый пастух, Степан, выделяется из всех своей рыжей бородой и огненной шевелюрой. Оказалось, что он балагур и весельчак. Другой пастух совсем молодой и смахивает на подростка – Гришка. Это он мне кричал. Гришка всё время улыбается, и его молодые усики-пушинки смешно двигаются. Выяснилось, что они здесь не одни. Есть ещё бригада строителей, сооружает загон для телят.