Домашнее чтение в «синей комнате» было для Николи источником глубокой внутренней радости, обогащения мыслями, познавания плохого и хорошего в жизни.
Негромко, но выразительно читает Евгения Егоровна. Все заразительно смеются, когда со страниц Диккенса встаёт перед слушателями смешная фигура пёстро наряженной хитрой обманщицы. Но когда безродный сирота Оливер Твист делается жертвой главаря воровского притона, слушателей охватывает чувство протеста и негодования к жестокостям и несправедливостям, существующим в мире.
По субботам приходят листы «Живописного обозрения». Это — праздник для маленького домика над Волгой. Чего-чего только тут нет! И всевозможные научные сведения, и картины знаменитых художников, и рассказы о жизни великих людей, и путешествия по земному шару, и веселые анекдоты и басни. Отсюда можно узнать о землетрясениях и огнедышащих горах, рядом с изображениями бегемота и верблюда увидеть паровую карету, водолазный колокол, бумагопрядильную машину. Вот стоит первобытный человек в «щегольском» наряде — весь в звериных шкурах и перьях, а рядом возвышается величественный памятник Гуттенбергу, который изобрёл буквы для печатания книг. Не успеешь подивиться небу, видимому через телескоп, как уж привлекает внимание огромная капля воды, увеличенная в целую страницу: микроскоп переносит тебя в царство инфузорий, не видимых простым глазом. Насмешливый художник Гогарт заставит посмеяться и призадуматься над своими карикатурами, изображающими власть богатых над бедняками в Англии. А вот рассказ об угощении в древнем Риме: целый павлин с распущенным хвостом, самые дорогие кушанья — язык птицы фламинго и мозг страуса. Римские богачи платили за одно блюдо из страусовых голов по сто тысяч рублей. Ели без скатертей, без вилок, лежа на диванах с подушками. Такие же роскошные пиршества задавали и французские короли, да жаль, французская революция уничтожила эту привольную жизнь. Так написано в «Живописном обозрении», а читатель пусть понимает, как сам знает, и думает: может быть, и не жаль, а хорошо сделала французская революция, искоренив обжорство богачей и накормив бедняков хлебом…
Кончилось чтение. Пора ужинать. Евгения Егоровна, сняв нагар со свечей, собирается переходить в столовую кормить всех гречневой кашей с молоком. Девочки складывают своё рукоделие в рабочие сумочки и шкатулки. Мальчики окружают Николю, склонившегося над картинкой. От этой картинки делается страшно. Она изображает охоту американских торговцев за неграми в Африке. Ежегодно их доставляют на плантации хлопка и сахарного тростника по нескольку сот тысяч. Там обращаются с ними, как с рабами, хуже, чем с собаками. Негры бегут, не даются в руки торговцам, и тогда на них начинается настоящая охота, как на диких зверей. На картинке изображена сцена: у входа в пещеру, куда спряталась негритянская семья, «охотники» разожгли костер. Целый день они жгут его, подкладывая сучья, и дым от костра несётся в пещеру. Это делается для того, чтобы задушить или одурманить спрятавшихся и таким образом во что бы то ни стало их изловить.
А вот один из пойманных негров, бежавший от погони, но ослабевший и попавшийся в руки торговцев невольниками. Он распластан на земле, его руки и ноги — в кандалах, и даже на шее железное кольцо, не позволяющее повернуть головы. Гневно и скорбно рассматривают дети эту картину. И тяжело на неё смотреть, и оторваться нельзя: вот как живут люди в далёких странах… Как же можно так жить?!
Но больше всего любит Николя читать о подвигах. Каким приятным подарком в день рождения было для него издание «Жизнеописания великих полководцев» старинного римского историка Корнелия Непота! Он уже несколько раз перечитал эту книгу.
— Расскажи нам, что ты ещё читал! — просят его товарищи.
И мальчик рассказывает им о подвиге римлянина Марка Курция.
…Над Римом нависла грозная опасность. В самой середине города раскрылась пропасть. Оракулы предсказали, что весь город и всё в нём живущее будет поглощено ею. Спасти их может только великая жертва: если кто-нибудь бросится в бездну, унося с собой туда самое дорогое для него на свете. И вот к бездне скачет отважный юноша в драгоценных доспехах на любимом коне.