Чем ближе к центру подходили Нелли, Мелис и старик, тем более многолюдно становилось на улицах. Прохожие двигались, по-видимому, к центральной площади, на которой и должно было состояться сожжение. В центре этой площади уже был сооружен помост, вокруг которого кучей был свален хворост. Нелл побледнела, ноги перестали слушаться её. Мелис практически тащил её на себе, помогая бережно придерживать скрипку. Близко к помосту они даже не пытались подойти. Со своего места они видели, как подъехала тёмная повозка, как двое дружинников столкнули с неё Эйлин, руки которой были скованы. Глаза Нелли наполнились слезами, она раскрыла рот, собираясь что-то крикнуть, но Ильманус что-то тихо проговорил, и Нелли не смогла произнести ни звука.
— Тише, Нелл, тише, — прошептал магистр, наклонившись к её уху. — Ты можешь выдать и её, и нас. Голос я верну тебе позже.
Поражённая Нелл только молча кивнула, крепко сжав футляр со скрипкой.
Глава 13. Нежданное спасение
На площади Эйлин увидела достаточно много людей, но на их лицах не было кровожадности и жестокости. Она чувствовала только страх этих людей, улавливала у некоторых жалость и сострадание. Ей оставалось только горестно усмехнуться. Ну надо же! Ещё недавно она могла взглядом двигать предметы, а теперь не в состоянии шевельнуть рукой. Браслеты надёжно охватывали её запястья, лишая возможности применить Силу.
Стражники подтолкнули Эйлин в спину, и ей поневоле пришлось взойти на помост, окруженный хворостом и дровами. Окинув взглядом невесёлых зрителей, где-то в середине Эйлин, к своему ужасу, заметила Нелли и Мелиса. «Этого только ещё не хватало! — подумалось ей. — Лучше бы им такого не видеть».
Эйлин с горечью осознала, что мысли читать она ещё может. Если бы это чем-то могло помочь! Желание жить придало ей сил:
— Помогите! — она сделала мысленный посыл очень отчётливым.
Дружинники усердно копошились возле хвороста, а старший из её конвоиров в балахоне зачитывал, видимо, приговор:
— Эту женщину обвиняют в колдовстве. Она, сопротивляясь аресту, применила свои чары, раня и увеча наших дружинников…
— Эй, что за враньё! — возмутилась Эйлин.
Старик грозно взглянул на неё и продолжил:
— Мы даже вынуждены были надеть на неё Обессиливающие Браслеты, дабы обезопасить жителей нашего города от нападения ведьмы.
По толпе прокатился вздох. В это время Эйлин почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Это были не Нелл и не Мелис. Подняв глаза, она увидела хмурого черноволосого мужчину в чёрном плаще или, скорее, мантии. Вид у него был довольно мрачный. «Вот ты-то с удовольствием зажжешь огонь», — подумала Эйлин. К своему изумлению, она услышала его мысленный ответ: «Тяни время. Что-нибудь сделаю».
— И теперь, — перекрывая шум, повысил голос старик. — По законам Сариссы, написанным ещё в древние века, эта ведьма подлежит сожжению! Предадим её огню и очистим нашу землю от губительного колдовства!
— Подождите! — крикнула Эйлин. — Дайте мне последнее слово! Никакая я не ведьма, ничего я не сделала жителям города, я вообще здесь первый раз! И что это за законы такие? Почему не было суда?
Старик в балахоне провозгласил:
— Я — судья, и я вынес тебе приговор! А теперь, стража, исполните свой долг!
Хворост начал дымиться. Маленькие язычки пламени весело заплясали на сухих ветках. Эйлин стало страшно, но настоящий ужас охватил её, когда Браслеты на её руках стали горячими и начали потрескивать. Дым разъедал глаза. «Сбрось Браслеты!» — услышала она мысленный приказ. Чувствуя ужасную боль в запястьях, Эйлин попыталась освободиться. От жара разгорающегося костра вокруг неё все плыло и дрожало, дым застилал помост от взглядов зрителей. Телепатический контакт не прерывался: «Попытайся ещё раз!». Эйлин отчаянно рванулась, и раскалённые Браслеты с хрустом рассыпались, оставив на её руках следы.
Не обращая внимания на боль от ожогов, Эйлин взмахнула руками, отводя пламя и дым от себя. Никто вокруг места казни не смог бы этого заметить, ведь передние ряды зрителей подались немного назад, чтобы на них самих не загорелась одежда. «Нелл! Нелли!!! Где ты?! — мысленно разыскивала Эйлин свою дочь. — Играй! Играй хоть что-нибудь! Пусть толпа плачет!». Нелли, наверное, почувствовала этот призыв. И скрипка повела трагическую тему, то затихая, то нарастая. В толпе послышались шум и рыдания.