— Но такое больше не должно повторяться. Раз я сказал тебе — никого не пропускать, ты должен умереть, но не пустить.
— Да, да, Читлан всё понял, он всё сделает для своего господина…
— А знаешь, почему я не наказал тебя, Читлан?
Индеец помотал головой.
— Потому что ты всё-таки сообщил мне, что чужие странники прошли через твои земли. Отпусти мои ноги, мне нужно уходить, а ты останешься и подумаешь над своим поведением.
Читлан распростёрся на камнях лицом вниз, а его обожаемый господин, тряхнув светлыми волосами, ушёл и ни разу не обернулся.
На небольшом расстоянии от Изменчивого ущелья стояли два Каменных Пса, держа на весу что-то вроде паланкина. Увидев хозяина, они опустили паланкин на землю, чтобы тот забрался внутрь. Затем Псы подняли свою ношу. Изнутри донеслось:
— Домой!
И жуткие создания зашагали по горной тропе, а паланкин на их плечах ни разу не шелохнулся и не потревожил размышления драгоценного пассажира.
— Итак, Каса-дель-Соль, — задумчиво произнёс Штейнмейстер. — Мне нужен там верный человек. Тамошний мэр меня совершенно не устраивает.
И Мастер стал перебирать амулеты, которыми был расшит его камзол. Затем он подозвал к себе хрустальный шар.
— Файр! — позвал он. — Файр, ты слышишь меня? Твой господин призывает тебя на службу!
Хрустальный шар помутнел, в нём появилось чьё-то лицо.
Глава 152. Мэр Каса-дель-Соль и его племянница
Каса-дель-Соль был одним из городов Загорья. И ничего не было в нём особенного, кроме того, что мэр города не состоял в Братстве. И разумеется, он не был штатгальтером. Это был высокий пожилой человек с тонкими чертами аристократического лица. Горожане любили своего мэра за честность и справедливость суждений, что, согласитесь, среди мэров встречается не так уж часто.
Карлосу де Монтего — так звали мэра — очень не нравились веяния последних лет и всё возрастающее влияние Братства Штейн. А оно не вызывало сомнений, ибо даже муж его покойной сестры, Файр Айвори, с наслаждением разглагольствовал о власти Братства.
Эти рассуждения безмерно раздражали Карлоса де Монтего, но он вынужден был терпеть присутствие родственника, и на это были две причины. Одна из них — то, что лорд Айвори отвечал за службу безопасности города, и де Монтего должен был выслушивать его донесения и рапорты. А вторая — главная — причина заключалась в том, что у Айвори была дочь, одна из красивейших девушек города. Звали её Долорес. Карлос де Монтего очень любил племянницу ещё и потому, что внешне она напоминала ему покойную сестру.
Красивая и богатая, Долорес отличалась редкостным легкомыслием и беспечностью. Её холил и лелеял отец, баловал дядюшка, и Долорес всерьёз считала, что мир создан для того, чтобы лежать у её ног. И очень многие молодые люди готовы были положить мир к её ногам. Чёрные глаза Долорес разбили немало сердец как в Каса-дель-Соль, так и за его пределами.
Отец и дядя девушки считали, что по-другому и быть не может, и Долорес со смехом соглашалась с ними. Она не замечала тех напряжённых отношений, которые складывались между её отцом и дядей, и ничего не хотела знать ни о Братстве, ни о магии, ни о политике. Наряды, драгоценности и развлечения — вот что полностью занимало её ум.
Глава 153. Фокси ищет выход из Тайных Тоннелей
Группа людей, бредущая по Тайным Тоннелям, со страхом прислушивалась к шорохам, доносящимся сзади. Неужели это подгорные мастера следуют за ними? Пожалуй, менее других был испуган инженер с бородкой.
— Это было бы даже интересно — встретиться со строителями подземных переходов, — повторял он.
Дисси и Фокси лишь покачивали головами. Запас факелов иссякал, и совершенно не понятно было, приближаются ли они к выходу из Тоннелей. Тьма по-прежнему обступала людей, и свет факелов рассеивал её лишь на небольшом расстоянии. Фокси сверялся с планом, хмурился, кусал губы, но окончательно разобраться, правильно ли они идут, не мог. Оставалось полагаться лишь на то, что их путь пролегал прямо, и заблудиться они не могли.
— Если, конечно, здесь нет искривлений пространства-времени, — уточнил инженер, узнав о колебаниях Фокси.
Фокси с суеверным благоговением взглянул на инженера, крепче сжал серебристый стержень в руке и судорожно кивнул.