***
А теперь я начну расписывать свою жизнь подробнее, ведь я захотела себе немного детства, которого мне до этого та-ак не хвало.
Я свободна целыми днями, я могу гулять где хочу, ходить по магазинам и… уделять время сестре, как бы странно это не звучало.
— Хару-чан…
— Хахи?! Ан-чан заговорила с Хару! Кто ты и что ты сделала с Ан-чан?!
Закатываю глаза.
— Я доучилась и теперь свободна. Так что ноги в руки и шуруй на улицу, пока я не передумала.
Моя вовсе-не-тормознутая сестра сидела, раскрыв в изумлении рот. Я вздыхаю. С ней будет невероя-ятно просто.
— Быстрее.
Хару с диким визгом пошла одеваться.
***
Я морщусь от солнечного света. И как только Хару не растаяла? Оу. Точно, я же почти не выхожу из дома. Криво усмехаюсь. Интересно, я скоро вампиром стану?
— Нее-чан! А куда мы пойдём?
— Ну, само-о собо-ой разумеется, на площа-адку, — издевательски протянула, а после, вспомнив про дурость сёстры, добавила: — По магазинам.
Карманные деньги мой папа мне выдавал, как и сестре. Только вот я свои не тратила по той причине, что выходила на улицу только для сдачи документов в школу или написания тестов.
Сперва мы зашли за одеждой. До этого я носила только то, что одевала сестра, благо, у нас была схожая комплектация. Я обошла четыре магазина. В двух отказались продавать одежду восьмилеткам. Пф, я уве-ерена, что вы-ы и ваше начальство любите жалобы! В других же двух магазинах я купила себе одежду, как бы сказать, на вырост. Любила я оверсайзы в той жизни, люблю и в этой.
После магазина одежды, где я купила в подарок Хару кошачьи ушки, мы заглянули в парикмахерскую, где я проколола себе уши, приобретя синие серёжки-гвоздики.
Следующем в торговом центре был обувной. Кеды мне, туфли сестре, все счастливы и довольны.
Как я и планировала, после этого мы зашли в магазин рукодельниц, в котором можно приобрести милые декорации для комнаты, ткани, бисер и всё для моего нового хобби.
Последними магазинами были книжный и тот, где продают гаджеты. Тут я застряла надолго. Хару, довольная жизнью, выпросила у меня деньги на мороженое. Как говорится, сегодня я угощаю, поэтому, пока я ходила между стеллажами, сестра ела нечто синее, хихикая из-за того, что имя мне подобрали идеально.
Прохожие косились на двух мелких девочек с огромными пакетами, но ничего не говорили, за что я им благодарна. Я та-ак часто общаюсь с людьми, что даже отвыкла от них.
Подведём итоги: день прошёл на «ура», и я могу больше не выходить на улицу в течение парочки годиков.
***
Я лежала в доме и жарилась заживо. На дворе жара, дома тем более. А ещё мы с сестрой под домашним арестом из-за нашей прогулки в магазин. Мне-то в радость, а вот для сёстры это был удар. Бедня-яжка. В качестве компенсации пришлось подтягивать её по школьным предметам и учить шить.
Рукоделие сестре понравилось, и вот как уже третий день мы сидим и плетём, вышиваем, мастерим. Если около недели назад в моей комнате были только стол, стул, кровать, да почти пустые полки, то теперь на стенах висели вышитые картины, на полках лежали мягкие игрушки, а стол был чем-то ярким. Краска ну прям о-очень хорошо отмывается.
— Ан-чан… — Сестра умирала от жары со мной. У неё даже клуб гимнастики закрылся на время.
— М? О, ты ещё жива-а? Я ду-умала, что мы преврати-ились в омлет…
Хару хихикнула.
— Нее-чан самая лучшая, хоть и вредина.
— Я знаю, имото.
Часть 3
У Акихито были любящие родители, жена-соулмейт, квартира в Токио, и прекрасная работа профессора математики в институте. Чего, казалось бы, ещё нужно для счастья? Конечно же дети! Потому, узнав о том, что Эми беременна, он был счастлив.
УЗИ показало, что у них будут девочки-близняшки. Стоило выбирать имена, ведь «как корабль назовёшь, так он и поплывёт».
Акихито очень хотел, чтобы его дети были умными, поэтому дал старшей дочери имя Банко, а младшей Хару.
Старшая в детстве была спокойной, но если что-то происходило, то дико визжала. Младшая же лазила везде и всюду.
Самым поразительным было то, что Банко открыла глаза и начала говорить раньше срока. Правда, первая улыбка запоздала. Хару же, наоборот, всегда улыбалась, заговорив позже сестры.
Хару развлекалась, смеялась, общалась. Банко же состраивала забавную усмехающуюся мордочку, выражающую смесь презрения, насмешки и жалости, смотря на окружающих, как на отбросов.
Когда девочки пошли в детский сад, то младшая начала заводить друзей, пытаясь растормошить старшую. Последняя, в свою очередь, предпочитала забиться в тёмный угол с какой-нибудь книжкой. Желательно, с учебниками. Акихиро даже начал жалеть, что дал ей такое подходящее имя, которое она ненавидит.
А потом умерла Эми. Это был удар для всех. Хару рыдала ночами, даже Банко уменьшила количество сарказма, что говорило о многом. Сам же Акихито… умирал. Умирал, наблюдая, как чернеет метка; умирал, думая о будущем. И старшая дочь, будто чувствуя это, тенью скользила рядом. Именно Банко заставила его вспомнить о том, что он отец, и что его очаровательные (каждая по-своему) дочки не выживут одни.
Поэтому он принял решение переехать. Сказав об этом дочкам, он удивился положительным отзывам о этой задумке. Особенно поразила Ан-чан. «Город, где нет смерти». Акихиро вздрагивал каждый раз, вспоминая эти слова. Девочка слишком взрослая.
А потом Банко училась и училась, не обращала внимание ни на что, и ему оставалось только смириться с тем, что у него необщительная дочь, закончившая школу в восемь лет.
Как вдруг произошло невероятное…
… она ожила.
Стала гулять с Хару, нашла хобби, ухмылки — почти улыбки! — чаще появлялись на её лице.
Младшая дико радовалась этому. Хару и Банко всегда были противоположными, несмотря на то, что они близнецы. Даже внешностью: Хару была похожа на него, а вот Ан на свою мать.
И Акихиро искренне желает, чтобы у его дочерей всё было хорошо.