– Еще одна такая выходка, – прикуривая, прищурился Коркин, – уволю в двадцать четыре часа, и никакие прежние заслуги не помогут… Вопросы есть?
– Вопросов нет, – с тяжелым вздохом ответил Сергей, тихонько прикрывая за собой дверь, ясно понимая, что с печальным свистом пролетает мимо премии за предыдущее раскрытие.
12 августа 1989 года. 18 часов 40 минут.
Ленинградская область.
Окрестности деревни Грызлово
Канареечного цвета «УАЗ» с синей полосой вдоль всего кузова на полном ходу обрушился носом в наполненную мутной водой колдобину. Оправдывая свое народное название, автомобиль на выходе из ямы «скозлил». Находившиеся в салоне люди на доли секунды испытали чувство невесомости, а потом на противоходе врезались в обтянутые потертым дерматином сиденья. Сидевший впереди Баринов с такой силой клацнул зубами, что чуть не откусил себе язык.
– Ты куда несешься, черт нерусский?! – благим матом заорал он на младшего сержанта Галимова, втопившего в пол педаль газа. – Все равно до конца смены не успеешь, идиот! Мы же еще туда не доехали… Кстати, – обернулся он к местному участковому, – далеко еще?
– Километра три с половиной, четыре, – ответил, тщетно пытавшийся закрепиться на скачущей под ним, как необъезженная лошадь, плоскости сиденья младший лейтенант Вася Бородулин.
Сергей мысленно прикинул «подлетное время» и толкнул водителя в плечо:
– Сбрось скорость, я сказал! Ревешь, за десять километров слышно. Это раз. А два – имей в виду: если твоя колымага замерзнет, обратно будешь толкать ее собственной задницей. Понял?
Галимов, по крови предков дитя гор, однако родившийся и всю жизнь проживший в Ленинградской области, генетически унаследовал склонность к стремительному перемещению в пространстве. Из древнего барахла, которое гордо именовалось специальным транспортом горотдела, он умудрялся выжимать последние соки, заставляя этот металлолом двигаться со скоростью автомобиля. Неудивительно, что машина, закрепленная за джигитом, большую часть времени проводила в ремонте, не выдерживая запредельных нагрузок.
Скрипнув зубами, водитель покраснел и набычился, но давление на акселератор все же ослабил. Сразу стало значительно меньше трясти и утихло оглушительное рычание прогоревшего глушителя, всю дорогу немилосердно истязающее барабанные перепонки пассажиров.
– Вася, – вновь обратился Баринов к младшему лейтенанту, – когда останется метров двести-триста, скажешь. Нам машину в зоне прямой видимости светить не с руки. А то до следующего понедельника по лесу за клиентом будем бегать.
Когда дорога выскочила на песчаный взгорок, «уазик» по команде Бородулина немилосердно заскрипел тормозами и остановился. Переждав, пока осядет пыль, Баринов с участковым, оставив водителя в машине, выбрались на свежий воздух.
– Эх, голова садовая, надо же было бинокль забыть, – вполголоса ругался Сергей, пытаясь из-под приставленной ко лбу козырьком ладони рассмотреть с десяток почерневших от ветхости домишек, без всякого порядка раскиданных вдоль извилистого, с болотистыми берегами ручья. Закатное солнце, прямой наводкой бившее в глаза, значительно усложняло это занятие.
Страдающего жутким похмельем и по этому поводу люто ненавидевшего весь мир опера понесло в глухомань вследствие проявленной дурной инициативы. Стремясь оправдаться за допущенный накануне прокол, Сергей асфальтовым катком наехал на мелкого хулигана Хохлова.
Похожий на золотушного подростка, прыщавый Леня Хохлов по кличке Слизняк сломался менее чем за десять минут. Не пришлось даже применять меры физического воздействия, о чем Баринов, особо не грешивший рукоприкладством, в глубине души даже пожалел, так как ему очень хотелось на ком-нибудь оторваться. Но Слизняк, тонко уловивший состояние опера, не рискнул испытывать судьбу, играя в молчанку.
Через сорок минут довольный Сергей, не отважившись опохмелиться, насухую заглотил завалявшуюся с незапамятных времен в ящике стола таблетку анальгина и направился докладывать о результатах Коркину. В протоколе, чин по чину подписанном Хохловым, имелся полный расклад по пяти квартирным кражам. Перепуганный Слизняк не только сдал скупщика, которому он сносил ворованное добро, но и указал возможное место пребывания подельника.
Сам Хохлов, в силу крайне низкого уровня умственного развития, был способен разве что вытрясти карманную мелочь у младших школьников, потому как старшие могли отобрать наличность уже у него. Однако отсидевший свой второй срок вор-рецидивист Кувалдин по кличке Кувалда открыл у Слизняка настоящий талант форточника. И все было бы замечательно у стихийно сложившейся преступной группы, на горе гражданам и операм успешно вычищавшей квартиры на нижних этажах домов, да вмешался его величество случай.