Из этого состояния Константина вывел звук автоматной очереди, неожиданно хлестнувший ему по нервам. Оглянувшись, он с удивлением обнаружил, что благодаря тому, что Огюст своевременно повернул аппарат в сторону, преследователи не могли видеть их.
— Стреляй же! Нам необходимо выиграть время! — прокричал Огюст и, привстав в седле мотоцикла с оглушительным тарахтеньем завел двигатель «ВМV», окутавшись при этом клубами сизого выхлопного дыма.
Константин, стянув с плеча автомат, дал короткую очередь назад. Он не надеялся зацепить кого-нибудь из преследователей, тем не менее, сзади послышался сдавленный вопль. Видимо пули срикошетили от прозрачной сине-зеленой толщи и угодили в кого-то.
В ответ тут же загрохотали автоматы эсэсовцев. Судя по звуку, до них было рукой подать.
— Живо садись! — нетерпеливо прокричал Огюст.
Константин, не заставляя упрашивать дважды, прыгнул в заднее седло, расположенное за спиной француза. Уцепившись одной рукой за ручку, торчащую из сиденья, он оглянулся и выпустил назад в коридор длинную очередь. Одновременно с этим Огюст дал газу и мотоцикл, медленно набирая скорость, покатил сквозь временное пространство.
Сзади послышалась громкая ругань и проклятия на немецком языке. Константин не сводил глаз с поворота, из-за которого должны были появиться преследователи. И они действительно появились. Константин, державший автомат наготове нажал на курок и держал его так до тех пор, пока его «шмайсер» внезапно не захлебнулся, выплюнув последнюю пулю.
С удовлетворением отметив, что в результате его стрельбы двое или трое одетых в черную форму головорезов кулями повалились на пол бирюзового тоннеля, Константин прокричал в ухо Огюсту:
— Сворачивай в сторону, пока нас не перестреляли!
Француз кивнув, заложил такой крутой вираж, что Константин чуть было не вылетел из своего седла. С запозданием прозвучавшие выстрелы не причинили беглецам ни малейшего ущерба. Между тем, Константин умудрился перезарядить «шмайсер» и теперь был готов встретить врага лицом к лицу.
— Ну как ощущения? — смеясь, поинтересовался Огюст. — Нравится?
— Красиво, слов нет! — ответил Константин, напряжено всматриваясь назад в глубину тоннеля, по которому они катили. — Только мне как-то нет очень спокойно, когда знаешь, что за нами несется толпа разъяренных фашистов.
— Я их понимаю! — счастливо рассмеялся Огюст, делая очередной крутой поворот. — Когда у тебя из-под самого носа увели такое чудо, как «пила времени» поневоле начнешь нервничать! Представляю, что с ними сделает Гиммлер, когда узнает, что потерял «пилу»! Нойберт как-то проболтался, что рейхсфюрер лично заинтересован в этом проекте.
— И не удивительно, учитывая то, каких дел можно с ней натворить, — сказал Константин.
— Ты всерьез думаешь, что вся эта высокопоставленная фашистская камарилья будет биться до последнего? — расхохотался Огюст. — Не смеши меня! Они первыми, как крысы побегут прятаться по норам. Вот и Гиммлер решил припрятать лично для себя, мою «пилу» чтобы, когда станет совсем жарко, можно было бы с ее помощью пропилить небольшую лазейку во времени и сбежать, бросив все. В том числе и своего любимого фюрера!
— Тем более, значит, лагерная охрана будет преследовать нас до последнего! — не унимался Константин.
— Да не переживай ты так! — скосил назад черные очки француз. — И вообще, если хочешь знать, они все уже мертвы, только еще не знают этого.
— А это как?
— А вот так! — с этими словами Огюст неожиданно развернул мотоцикл, чуть ли не на сто восемьдесят градусов и поехал навстречу преследователям.
Первой мыслью Константина было, то, что его французский друг от всех перенесенных треволнений сошел с ума. Как еще иначе можно было трактовать его неадекватное поведение? Но прежде, чем Константин успел хоть что-то предпринять, с правой стороны от них, появились черные силуэты эсэсовцев. Они тоже увидели беглецов и теперь, застыв, напряжено смотрели в их сторону. Огюст словно специально сбросил скорость до минимума, а потом и вовсе остановился.
Между преследователями и их добычей было метра три прозрачной сине-зеленой субстанции. Несмотря на то, что они прекрасно видели друг друга, фашисты даже не пробовали стрелять в их сторону. Они уже поняли насколько опасно делать это в замкнутом пространстве, стены, пол и потолок которого отражали пули не хуже бетона.