— Томинофера, кстати, который нас подстрелил, тоже нигде нет! — заметил Стилет. — И я не удивлюсь, если Ольга у него.
— Зачем она ему? — в ужасе воскликнул Влад.
— Может, проголодался, — неловко пожал плечами Стилет, потом спохватившись, что сморозил глупость, поспешно добавил, — Пошли по его следам, может быть еще не все потеряно, и мы успеем отбить ее.
— Успеем до чего? — неприязненно посмотрел на него Сенсей, к которому мало-помалу стал возвращаться слух. — Раз уж начал договаривай.
— До того как он ее сожрет! — с неожиданной злостью выкрикнул Стилет, и повернувшись ринулся по следу оставленному томинофером.
Собственно не было особой нужды смотреть себе под ноги, так как оставленная гигантом просека, красноречиво указывала в каком именно направлении, он двигался. Именно по ней и бросились друзья, в надежде спасти Ольгу.
Сенсей казнил себя за то, что вместо того, чтобы схватиться с томинофером все это время провалялся без сознания, словно впечатлительная тургеневская барышня. Мысль о том, что сейчас, в это самый момент, с Ольгой может произойти непоправимое, заставляла сердца двух мужчин каменеть от ужаса, а их самих исходить ледяным потом.
Стилет же никак не мог себе простить того, что изначально не отказался от членства женщины в его команде. Сейчас он пожинал плоды своей уступчивости. А глупая Ольга расплачивалась за это жизнью. И он, Стилет, был за это в ответе.
Глава 26
На джунгли опустилась ночь. Продолжать движение через непролазную чащу, где в темноте, за каждым кустом, могла подстерегать смертельная опасность, было, по меньшей мере, глупо. После того, как Влад чуть было не сломал ногу, провалившись в чью-то земляную нору, Стилет дал команду остановиться.
Несмотря на все их старания, Ольгу так и не удалось найти. Сенсей с Владом настаивали на то чтобы продолжать поиски, но Стилет сказал, что здесь командует он и бунта на корабле не потерпит. Если же они будут продолжать упорствовать, он их просто пристрелит, а завтра с утра отправится искать Ольгу. Обозвав Стилета бесчувственной скотиной, друзья легли спать.
Но сон никак не шел к ним. В диких истошных воплях, раздававшихся из темноты, им чудились Ольгины крики о помощи. Услужливое воображение в ярких красках рисовало им все те ужасы, которые ждали их несчастную подругу. То Сенсей, то Влад вскакивали, напряженно вслушиваясь в темноту. Сон сморил их лишь под самое утро. А всего через пару часов Стилет уже разбудил их.
Наскоро перекусив сухим пайком и запив его водой, они продолжили движение. Оставленная томиноферами просека по-прежнему служила повстанцам хорошим ориентиром. Часть пути они проделали легким бегом. После чего перешли на быстрый шаг, потом вновь начали бежать. Так проведя в непрерывном движении несколько часов, они остановились, чтобы немного передохнуть.
Едва они опустились на землю, как уши им ожег пронзительный женский крик. Это кричала Ольга. Вскочив на ноги, все трое бросились вперед по просеке. Внезапно женский крик стих, после чего раздались несколько оглушительных хлопков, сопровождающихся разъяренным ревом томинофера. Как показалось Сенсею, яростные вопли издавал не один гигант, а сразу несколько. Вновь послышался пронзительный визг Ольги. В ее голосе было столько ужаса, что у всех троих спешащих ей на помощь мужчин волосы встали дыбом от страха за нее. Женские крики заглушила серия оглушительных хлопков, следующих без перерыва один за другим.
И в этот момент Стилет, а за ним и Сенсей с Владом выбежали на небольшую поляну. То, что они там увидели, заставило их остановиться так, словно они с разгона налетели на прозрачную стену.
Посреди поляны стоял огромный разъяренный томинофер. Он был без скафандра облаченный в серебристую одежду, плотно обтягивающую его мускулистый торс, словно перчатка. Ноздри его тонкого аристократического носа гневно раздувались, ярко-синие глаза метали молнии, а рот кривился в презрительной усмешке. Золотые кудри, обрамлявшие его ангельски совершенное лицо, трепетали на ветру.
Гигант крепко сжимал обеими руками длинную сверкающую трубку. Один конец ее все еще дымился. В нескольких метрах от него, лежал одетый в броню томинофер. В руке у него была точно такая же трубка. Судя по прокатывающимся по его огромному телу судорогам, это была агония. Массивная броня нагрудного панциря была прожжена сразу в нескольких местах. Сильный запах горелой плоти, а также полное отсутствие крови говорили о том, что раны были нанесены при помощи огромной температуры.