инстанций последуют оргвыводы со взысканиями. Они могут сыграть свою зловещую роль в
карьере при рассмотрении наших кандидатур на более высокие должности.
—Алексей Павлович, вы— стратег, — похвалил Макарец. — Хорошо разбираетесь в тайнах
бюрократической машины.
— Жизнь всему научит.
—Надо бы предупредить нашего генерала госбезопасности, чтобы не информировал, свое
начальство в Киеве и Москве о ЧП, — первый секретарь обкома тут же по телефону прямой связи
позвонил начальнику управления КГБ и попросил:
— Николай Иванович, не давайте ходу информации об инциденте Калача со Слипчуком. Сами
разберемся и строго накажем бузотеров.
— Так точно, Виктор Сергеевич! — согласился генерал, памятуя, что благодаря протекции
Макарца занял высокую должность и вскоре получил генеральские погоны и мундир с лампасами.
— Что будем делать с майором?
— Я размышлял об этом. Переведу его в другой районный отдел милиции.
— На какую должность?
— Естественно с понижением, но на командную, не рядовую, должность. Он все же майор с
высшим юридическим образованием, — произнес Добрич.
— Добряк ты, однако, а нужна твердая рука.
— Когда надо, пускаю в дело кнут, — возразил генерал. — Но сейчас лучше мягкий вариант. Он
будет возможен, если потерпевший Слипчук не обратиться с заявлением в прокуратуру или в
партийную комиссию о факте избиения. Если будет возбуждено уголовное дело, то уже на стадии
следствия я вынужден буду ходатайствовать об отстранении Калача от должности начальника
милиции. А при аресте и осуждении неизбежно увольнение из органов внутренних дел. Такой
печальный пасьянс.
— С Александром Петровичем проведена соответствующая беседа, — сообщил Макарец. —
Несмотря на ненависть к обидчику и жажду мести, он здраво рассудил, что не в его интересах
устраивать судебный процесс, который обязательно привлечет внимание общественности и
средств массовой информации, газет, телевидения, информагентств, радио. В процесс будут
втянуты женщины, ведь причиной конфликта, пусть даже косвенно, является ревность. Поэтому
писать заявление в прокуратуру и комиссию партийного контроля он не намерен. А вот по
партийной линии Калач получит взыскание.
— Насколько оно будет строгим? Спрашиваю не ради праздного интереса. От этого зависит
назначение на ту или иную должность? — пояснил начальник УВД облисполкома.
— Я не экстрасенс и не астролог, — усмехнулся Виктор Сергеевич. — Решение за членами
комиссии партийного контроля.
— Благодарю за понимание и разумный выход из сложной, нештатной ситуации, — произнес
Добрич, поднимаясь со стула. — Не смею отнимать у вас драгоценное время и злоупотреблять
доверием.
— Алексей Павлович, проработай, пропесочь Отелло, как следует. Пусть смирит свою горячую
кровь и пыл. Предупредите, что при повторном инциденте пощады не будет. За уголовщину
загремит за решетку.
— Может его пригласить, чтобы не томился в приемной?
— Нет, достаточно общения. Лишь из-за наших добрых, доверительных отношений я сделал
снисхождение. К тому же нецелесообразно публично выносить сор из избы на потеху нашим
конкурентам и завистникам. Сделаем это осторожно и аккуратно. Ничто не должно подмочить
репутацию партийных органов и тружеников нашего благодатного края, — подвел черту под
разговором первый секретарь обкома.
Макарец искренне, а не ради приличия, крепко пожал руку генерала и Добрич вышел в приемную, где его поджидал сумрачно-озабоченный Калач. Они вышли в коридор и Алексей Павлович
сообщил:
— Гроза миновала, но ты не слишком обольщайся. Охлади свой пыл, я за тебя отвечаю головой и
погонами. Слипчук вроде бы не намерен раздувать скандал, заявлять в прокуратуру. Но он
страдает от увечий и поэтому подвержен перемене настроений. Вдруг решит, что на его карьере
крест и задастся целью тебе отомстить. Обратиться в ЦК партии или в газету «Правда» и тогда
большой скандал гарантирован. В случае следствия и суда твои шансы на оправдание ничтожны.
— Я в этом не сомневаюсь, — отозвался Вячеслав Георгиевич.
— Поэтому веди себя максимально осторожно, тихо. Не вздумай напиться и учинить очередную
глупость. Во второй раз на мой спасательный круг не рассчитывай. Я тоже не всесильный, с
трудом убедил Виктора Сергеевича в том, что ты глубоко сожалеешь о совершенном.
— Спасибо, товарищ генерал, Алексей Павлович. Я ваш должник, — положа руку на сердце,