– Он не водил машину?
– Разбил. Бэшка у него, неделю назад разбил, сейчас в ремонте она. Видимо, пришел к озеру, тянуло его. Наш Ирсанчик, он же любого голыми руками, он весил сто двадцать. Это точно Сармак! Не могу поверить, что с ним что-то стало. Только у гостиницы я парковаться не буду – она дигайская, высажу подальше, сам дойдешь. Или тяжелая сумка?
– Нормально всё. Донесу.
– Ужас, наш Ирсанчик. Только ты аккуратнее, наркоманов в городе тьма. И с дигайцами много не общайся. Коварные они.
Антон вышел за квартал до гостиницы, проходя мимо покосившихся одноэтажных домов, подумал, что уход от реальности в мир наркотиков здесь легок как нигде в другом месте: безработица, экология и отсутствие закона, как такового, вот лучшие катализаторы преступности и наркомании. Вместо ожидаемых уличных бандитов и наркоманов за ним увязалась стая бродячих псов, озлобленных и голодных. Козловский хотел было достать на всякий случай травмат и поминутно оборачивался назад, но стая все же отстала, и он подошел к гостинице, хозяева которой скромно поместили над названием «Дигай» четыре горящие неоном звезды.
Женщина в зеленом платке не встала, когда вошел Антон и не улыбнулась, когда он поздоровался с ней. Не было на ней и бэйджа с именем.
– Есть свободные номера?
– Есть, конечно, – угрюмо ответила администратор с сильным акцентом.
– На три дня, пока что.
– Завтрак в девять, в комнатах не курить, ваш паспорт?
Пока шло оформление Антон рассматривал стену за ресепшеном, на которой висели трое часов, указывающих разное время – Москвы, Нефтекумска и время Дигайгалла, которое спешило от Нефтекумского на пятнадцать минут.
– Где находится Дигайгалла? – спросил Антон у женщины.
– Высоко в горах, – не отрываясь от письма, ответила та. – Воду из крана не пейте, она загрязнена.
– Какую тогда пить? Где магазин?
– Можете купить на ресепшене пятилитровую бутылку. Вода «Щин» по двести рублей за штуку.
– Ох, беру одну. – Отсчитав деньги, сказал Антон
– Не хотите гадание?
– Что простите?
– Погадать вам?
Антон замялся от такого неожиданного вопроса.
– Нет, спасибо. В следующий раз.
– Комната пятнадцать.
Антон взял ключ и бутылку воды, сумку закинул на плечо и направился к лестнице. На втором этаже находилась курительная комната с мягкой мебелью, и к его удивлению, кальяном для гостей. На стенах висели картины с видами гор, не уступающие обилием ярких запоминающихся холодных и теплых цветов, будто с иной планеты, творчеству самого Рериха. «Такая, наверно, Дигайгалла», – подумалось Антону. Он отпер дверь и вошел в свой номер. Пахло полынью, стоящей засушенной в вазе на тумбочке с самого лета. Видимо, национальная эстетика и традиции. Расположившись и приняв душ, прилег на широкую кровать, что совсем неплохо для одноместного номера. Включил телевизор и лениво прощелкал все каналы. Ничего интересного. Вспомнил о кальяне, стоящем в комнате для курения. Может там есть табак и угли? Нырнув гостиничные тапочки, вышел в коридор. Горы на картинах неизвестного Антону художника манили невероятной красотой. Сиреневые, фиолетовые оттенки перемежались с темно-синим и светло-голубым, ледники, выступы и утесы, огромные птицы в небе.
В курительном помещении за готовым, дымящимся кальяном сидел мужчина. Он был полон лицом и на вид ему было лет сорок пять. Увидев Антона, он выпустил облако пара и улыбнулся:
– Вы новый постоялец?
– Да, добрый вечер.
– Шаровский Андрей, – протягивая руку, сказал мужчина.
– Вы давно тут гостите? – Представившись и присаживаясь напротив в кресло, спросил Антон.
– Третий день, честно, ожидал ужасов от этого города, так стращали меня, еще начитался всякого. Я сам из министерства природоохраны, эколог я.
– Наверно, по поводу станции?
– Именно. Исследовал саркофаг и растительность вокруг неё. А вы по какому делу в этом городишке?
– Я торговый представитель компании «Минерал-Эксперт», удобрения.
– Серьезно? Как же вас занесло сюда, здесь только наркотой можно торговать, – засмеялся громко Шаровский, – ну и водичкой, вам то уже впарили?
– Да, купил одну бутылку.
– И правильно. Тут хорошо живут эти народцы, безам и дигай, они и воду населению продают и кое-что другое, запрещенное. Ну это так между нами, – последние слова он сказал полушепотом