Однажды вечером, в самом начале лета, работники разошлись по домам, а Нума, как обычно, остался в святилище, наблюдая за тем, как жрецы готовятся к своим ночным бдениям. Ночь выдалась ясной. Луна еще не взошла. Жрецы не обращали на Нуму внимания, и он проворно вскарабкался на леса, проверяя прочность веревок и надежность сооружения.
Окончив работу, он спустился в святилище, оглядел громадные серые камни и обратился с мольбой к богу Солнцу:
– О величайший из богов, позволь Нуме достойно завершить свои труды!
Он удовлетворенно вздохнул и отправился домой.
На следующее утро каменщик встретился с Тарком в святилище, чтобы обсудить приготовления к пиршеству, которое решили устроить в долине на берегу реки, примерно в миле от хенджа.
Работники на лесах крикнули Нуме, что плита готова к установке на опоры, и каменщик, не прерывая разговора с Тарком, заковылял к сарсенам так быстро, что длинноногий рыбак еле за ним поспевал. Нума остановился точно в том месте, над которым следовало опустить перекладину. Огромную плиту осторожно сдвинули с лесов на опорные столбы. Тарк с восхищением следил за ловкими действиями строителей и почти не слушал, что говорит ему Нума. Внезапно рыбак вздрогнул и недоуменно уставился на коротышку-каменщика.
– Ты соблазнил мою жену, и она от тебя понесла! – прошипел Нума с перекошенным от гнева лицом. – Такого не прощают!
Тарк побледнел, только сейчас сообразив, что Нуме известно о его связи с Катеш. Впервые за долгие годы рыбак испугался: во взгляде приятеля бушевала злоба. Тарк понял, что Нума готов его убить.
Внезапно одна сторона лесов рухнула; четырехтонная каменная перекладина соскользнула с бревен, мгновенно размозжив череп Тарка, стоявшего прямо под ней.
Никто не понял, отчего и как это произошло. С лесов упали двое работников: один сломал ключицу, второй – ногу. Нума успел отскочить в сторону и отделался синяками.
Два дня спустя перекладину благополучно установили на место.
Жрецы не попрекнули каменщика за случившееся, и Нума решил, что они ничего дурного не заподозрили. Он вернулся домой и рассказал обо всем Катеш. Она побледнела, вздрогнула и пошатнулась, а потом понуро уставилась себе под ноги.
– Видно, меня боги уберегли, – вздохнул Нума.
Катеш невольно сглотнула слезы. Коротышка-каменщик злорадно ухмыльнулся. Внезапно Катеш взглянула ему в глаза, честно и без утайки, не скрывая своего горя, и по выражению лица Нумы догадалась, что это он виновен в смерти Тарка. Торжествующий коротышка-каменщик устыдился своего поступка, но тут скорбный взгляд Катеш полыхнул ненавистью и презрением. Женщина поспешно отвела глаза, но Нума успел понять, что жена прониклась к нему безмерным отвращением.
Как положено примерной жене, Катеш продолжала заботиться о муже, хотя относилась к нему как к чужому. Они почти не разговаривали и не делили ложе.
Увы, Нума напрасно считал, что трудности его закончились. Спустя три дня после смерти Тарка выяснилось, что гнездо, выдолбленное в последней каменной перекладине, слишком смещено к центру. Плита была безнадежно испорчена. Разумеется, можно было выдолбить новое гнездо, но каждый камень святилища должен быть безупречным. Времени на обтесывание и доставку новой плиты не оставалось.
Нума попытался выяснить, что привело к этой нелепой ошибке. Оказалось, что неопытный подмастерье в спешке принял царапину на камне за разметку гнезда и выдолбил в плите лунку. Вина за недосмотр, естественно, возлагалась на мастера-каменщика. Вдобавок гнездо на внутренней стороне перекладины располагалось в очень заметном месте – в промежутке между опорными сарсенами, и при всем желании его нельзя было скрыть от глаз жрецов.
– Мы не успеем подготовить новую плиту, – виновато доложил Нума.
Жрец вперил в каменщика холодный взгляд:
– Сделай изъян незаметным и установи перекладину.
Нума заполнил гнездо глиной и вдавил в нее осколки щебня – теперь никто, кроме него самого, не смог бы обнаружить изъян в плите. И все же святилище стало несовершенным. Нума содрогнулся при мысли о том, что об изъяне станет известно верховному жрецу.
– Не миновать мне жертвенного алтаря, – пробормотал каменщик. – Такова моя участь.
Перекладину водрузили на место, и строительство Стоунхенджа завершилось – за пять дней до праздника летнего солнцестояния.
На пиршестве в честь строителей святилища Нума, исполненный гордости и страха за свою жизнь, напился хмельного меда и крепко уснул. Впрочем, наутро он продолжал терзаться мыслями об убийстве Тарка, об изъяне, допущенном при строительстве хенджа, и о всеведущих жрецах.