Из промышленности в городе было что-то еще - какой-то хлебобулочный комбинат, какое-то текстильное производство. Эти предприятия были ориентированы на обеспечение потребностей города и, главное, завода, и никакой коммерческой ценности не представляли.
О самом заводе Дэн нашел еще меньше информации. Это и понятно - продукция военного назначения, все насквозь засекречено. Интересно, - размечтался Дэн, - будут ли мне выдавать какой-нибудь допуск к какой-нибудь военной тайне? Имеет ли значение, что не служил (официально - по зрению)? А если допуск, то это ограничение на выезд заграницу, - Дэн вдруг разволновался, хотя до того покидал пределы родины всего однажды - в школьные годы ездил по обмену учащимися в США, как победитель языковой олимпиады, и в ближайшее время в общем-то никуда и не собирался - было просто не на что.
Так, ворочаясь и волнуясь по разным пустяковым поводам, он проехал еще несколько десятков километров в сторону своего неизвестного будущего, и, измученный возбуждением и тревогой, заснул под жарким казенным одеялом со сбитой на сторону простыней.
Соседки вернулись к полуночи, пьяненькие, хихикающие, подталкивающие друг друга локтями в пухлые бока, подмигивающие в сторону спящего Дэна. Одна было даже кокетливо потянула за угол свисающей с дэновой полки простыни, но, обошлось без домогательств - они обе быстро уснули, сраженные алкоголем и дорогой.
Глава 2. Город Комсомольск
По прибытию Дэна сразу взяли в оборот. Как выяснилось, Андрей Константинович подсуетился - приезжим полагалось жилье за счет работодателя, а поскольку номера в гостинице все уже были заняты, Дэна разместили в аккуратной двухкомнатной квартире недалеко от завода.
В общем-то, в городе все было, так или иначе, «недалеко от завода». Было бы преувеличением говорить, что город состоял из трех улиц - двух параллельных и одной перпендикулярной, но в целом впечатление складывалось именно таким. Улица Центральная одним своим концом упиралась в железнодорожный вокзал, касалась площади перед заводоуправлением и уходила куда-то вдаль вдоль заводского забора. Перпендикулярная ей улица отходила от заводоуправления и, то ныряя в овраги, то стремительно взлетая на холмы, проходила через исторический центр, то есть через бывшую деревню, выходя на кое-как обустроенную набережную реки.
Надо отметить, что действующий центр города не совпадал с историческим. Бывшая деревня Сарынь нынче являла собой заводской «спальный район», пользующийся дурной славой у местных жителей. Про выходцев оттуда так и говорили - «а, он с Сарыни...» и обреченно махали рукой, как будто это сразу объясняло всю его будущую бестолковость. Туда, в «Сарынь» и вела эта улица, носившая название «Комсомольский проспект», а в простонародье именовавшаяся «Нахаловка» или «Пьяная дорога».
Третья улица, Парковая, параллельная Комсомольскому проспекту, изгибалась, прихватывая вторую проходную завода, огибала заводской забор с граничащей с городом стороны и, пересекая улицу Центральную, где-то через километр растворялась в заброшенном городском парке, плавно переходящем в городское же кладбище. Рабочие, выходя из квартир типовых многоэтажек, массово расположенных по улице «Парковая», двигались рассредоточенной толпой либо в одну сторону (в будний день), либо в другую (если день выходной). В последний путь провожали так же - поминали в заводской столовой, хоронили напротив. Такая нехитрая организация городского пространства приучала мыслить безальтернативными категориями. Пойти куда-то в третью сторону просто не представлялось возможным - таких дорог в Комсомольске не существовало, а если и существовало, то ходить по ним было незачем.
Прочие разномастные улочки и переулки, разбегавшиеся в стороны от основных артерий города, представляли с собой в основном грунтовые или засыпанные щебнем дороги с неухоженными газонами вдоль одноэтажных домов с приусадебными участками или двухэтажных щитовых бараков с кладовками и погребами в угрюмых дворах. Все мало-мальски представительные заведения города - государственные конторы, магазины и учреждения быта - располагались на ключевых трех улицах.
За рекой располагались какие-то склады, огромные мрачные территории которых охранялись злыми беспородными собаками. Там никто не жил - тот, пологий, берег в любой момент могло затопить. Но склады, тем не менее, были. Наверное, их проектировщикам никто не сказал о том, что робкая река Сарынь раз в два десятка лет набирает мощь, набухает и вырывается из подтопленных берегов, заливая мутной водой окрестные площади на несколько километров вокруг неглубоко, но надолго. Потому и деревня стояла по левому, неудобному, обрывистому и холмистому, берегу, а не по правому - ровному и пологому.