- Вы, Тася, можете звать меня Дениска, - ответил он, смотря ей в темные карие глаза.
Она улыбнулась:
- Дени-и-иска, - Протянула ласково, - Замечательно. Так и запишем.
Осенние дни понеслись в убыстряющемся ритме «Цыганочки». Когда сначала вроде сдержанно, с таящейся внутри свернутой пружиной, ожидающей, когда же можно будет развернуться вовсю. Потом быстрее, нащупывая такт и азарт, потом еще быстрее, и пружина начинает разворачиваться, по кругу, по кругу, все кружится и ликует, вот оно - мое, моя скорость, мой темп, моя жизнь, но не тут-то было - еще быстрее, еще! И ты быстрее, насколько можешь, потому что еще успеваешь, еще вписываешься, хотя воздух уже рвется из полуоткрытого рта, растянутого в улыбку, адреналин выплескивается в кровь и ты, вместе с музыкой еще, еще быстрее, уже не следя за точностью движений, дергаешься, лишь бы успеть, уложиться...
Потом падаешь, задыхаясь и пульсируя багровым лицом, в руки хохочущих от восторга товарищей, - все, пружина лопнула, ноги запнулись одна об другую и руки смешались - левая и правая и еще чьи-то, не разобрать, а музыка в невообразимой какой-то безумной погоне за собственным хвостом летит дальше, и только успеваешь уловить мечущуюся одинокую мысль - как же музыканты не сходят с ума, терзая струны инструментов с такой безумной скоростью?... И начиная каждый раз заново, медленно, полу ощупью, доводя себя до предела и падая снова - в тонкие прикосновения? Как выдерживают?
И Дениска не мог упасть в руки товарищей - было еще слишком рано. Еще ничего не успел сделать - только вспотеть от бега, но не сдвинуться с места ни на йоту. Он ходил на все начальственные совещания, искренне восхищался составом ТОП-менеджеров - они, казалось, даже не сбили дыхание, держась в ритме заводской «Цыганочки», улыбались ободряюще и уверенно. Он встречался с разнообразными представителями городских муниципальных организаций - центрами занятости, учебными заведениями, заведующими подведомственных заводу детских садов и санаториев, его с завидной регулярностью приглашали на совещания к Первому заму... но ни разу, ни разу он не смог встретиться с «народом» - рабочими, с которыми, казалось бы, коммуникацию он и должен бы осуществлять.
Нет, Дениска не забыл об этом - он предлагал темы для организации обсуждений в цехах, и ему отвечали «успеется». Он писал статьи в газету, предлагал сюжеты для телевидения, и ему отвечали: «Молодец», трепали по плечу и давали толковые замечания по существу. Потом статья шла в печать, сюжет - на съемку, но в последний момент что-то мешало - то отменяли репортаж, то место, выделенное под Денискину статью, занимали срочной сводкой новостей «по отрасли», потом актуальным интервью с Замом по чему-нибудь, а потом Денискин материал терял актуальность и он брался за новый.
Единственное, чего ему удалось добиться - это экскурсии по заводу, под руководством Главного инженера. Главный инженер - один из «угрюмых лиц», так неприятно поразивших его на памятном совещании у Первого зама, оказался весьма милым человеком. За его угрюмостью и немногословностью скрывалась, казалось, искренняя забота о судьбе предприятия. После армии он всю свою жизнь работал здесь, и, по всей видимости, считал себя неотделимой частью производства, а производство - неотделимой частью себя.
Рассказывая о каждом подразделении, по которому стремительно проносилась экскурсия (к Дениске «паровозиком» прицепились все обитатели его комнаты - как выяснилось, они тоже имели лишь смутное представление о масштабах предприятия, на котором им выпало работать), Главный инженер добрел, светлел лицом, морщины его разглаживались. Он любовно поглаживал по округлым бокам пресса довоенного выпуска; как собственными, гордился новыми пятикоординатными станками, закупленными по программе оздоровления завода; по имени звал рабочих, и лица у тех трескались пополам в непривычно уважительной и чуть заискивающей, улыбке. По пути Главный инженер подбирал оброненные кем-то гайки и мелкие метизы, сдавал их на руки кладовщицам, вытягивающимся при виде него по стойке «смирно».
От него-то Дениска, наконец, узнал, чем именно занимается завод: бывшее военно-космическое производство, ныне переориентируется на выпуск гражданских спутников и, в перспективе, беспилотных летательных аппаратов. Субсидирование военно-космической программы государством было сокращено, и завод искал применение своих навыков на новых рынках. Как оказалось, сохранившиеся технологии, были еще весьма востребованы в странах третьего мира и даже кое-где в Европе, а низкая стоимость рабочей силы делала производство ожидаемо рентабельным.