Одного за другим он перевернул трех тузов. Это был знаменитый пасьянс Марии-Антуанетты, который никак ему не удавался. Митчелл раздраженно смешал карты и растянулся на кровати.
"Все будет хорошо".
Он старался внушить себе это уже целую неделю: с тех самых пор, как за ним закрылась дверь гостиничного номера, где он навсегда оставил свои вещи.
Его решение созревало около месяца. Он больше не вернется в Америку. Поначалу будет нелегко, но если подумать, там не останется ничего, о чем он мог бы по-настоящему тосковать. Какая удача, что он повстречал этого Берта Мински... В одиночку ему бы ничего не удалось. Всего за десять тысяч долларов он сможет уехать на Кубу и наконец-то обретет там свободу... Впрочем, ему довольно легко жилось уже сейчас, во Фрипорте.
О финансовом благополучии он не беспокоился: благодаря своей редкой и ценной специальности он не рисковал остаться без работы. Что же касается политической стороны дела, то ему было на нее совершенно наплевать. Все спецслужбы используют одинаково отвратительные методы...
Перебирая в памяти события прошедших дней, он подошел к окну, за которым располагался прекрасный тропический сад. Иногда ему становилось неловко перед самим собой: он понимал, что все "официальные" причины его бегства не выдерживают никакой критики. Единственную настоящую причину он хранил в тайне. Правда, поделившись ею с Бергом Мински...
Внезапно со своего места Митчелл увидел мужчину, который шагал по траве и оглядывался по сторонам, будто кого-то разыскивал. Митчелл инстинктивно отпрянул: высокий светловолосый незнакомец был в костюме, при галстуке и по внешнему виду не имел ничего общего с туристами.
Митчелл на цыпочках подошел к двери и запер ее на ключ. Его телохранитель Тони жил в соседнем бунгало, но Митчелл все же чувствовал себя неспокойно. Он знал, что ради его возвращения американцы готовы на все.
С нарастающим беспокойством он улегся на кровать и прикурил сигарету. Хорошо, что Берт рядом... Ему-то он уже все объяснил.
Вернон Митчелл не питал бы такого безграничного доверия к Берту Мински, если бы знал, что тот имитировал его смерть, утопив вместо него труп уличного хулигана, которого Тони нечаянно прикончил в драке. Убитый был человеком без денег и документов, до которого никому не было дела, но главное - он имел примерно тот же рост и телосложение, что и Митчелл.
Молодой математик ничего этого не знал. Газеты до его бунгало не доходили. Берт Мински справедливо рассудил, что ему будет довольно неприятно прочитать известие о собственной смерти.
Впрочем, не знал он и многого другого. И это неведение было залогом его душевного спокойствия...
Глава 7
Тони Кэрри застегивал на своей мощной груди желто-зеленую шелковую рубашку, когда в дверь постучали. Прежде чем открыть, он не спеша, оглядел себя в зеркало.
Тони старался компенсировать свое пугающее лицо аккуратностью и кокетством в одежде. Если человек действительно произошел от обезьяны, то Тони, пожалуй, не успел пройти весь этот путь и остановился где-то посредине. Его лобная кость стала бы бесценной находкой для любого антрополога. К несчастью, профессия Тони очень редко сталкивала его с учеными.
Прошлепав по комнате в рубашке и трусах, он резко распахнул дверь бунгало. На пороге стоял светловолосый мужчина в темных очках, одетый, несмотря на удушливую жару, в костюм с галстуком. Мужчина улыбался.
- Чего надо? - буркнул Тони.
- Вы - Тони Кэрри? - спросил незнакомец.
- Ну, я.
- Я от вашего друга Анджело.
У Тони отвалилась челюсть, а глаза забегали в поисках оружия. Этот тип наверняка пришел убить его... Однако незнакомец не двигался. Крохотный мозг Тони отчаянно пытался разрешить возникшую проблему. Посмотрев сначала на свои босые ноги, а затем на стоявшего напротив мужчину, он с трудом проговорил:
- Я вас не знаю. Что вам нужно?
Малко снял очки и уколол Тони взглядом золотистых глаз.
- Да ничего, - простодушно ответил он. - Я просто хотел передать вам привет от Анджело.
На этот раз лицо Тони сделалось серым. Шеф ведь говорил: первый, кто скажет хоть слово об этой истории, отправится кормить акул... Живьем. Он открыл рот, потом закрыл его, сжал пальцы в огромный кулак и поднес его к носу Малко:
- Убирайтесь к черту!
Он с размаху захлопнул дверь, отчего задрожали стены. Малко не спеша удалялся по аллее игорного городка. Он использовал старый как мир метод: охоту с приманкой. Если он на верном пути, что-нибудь обязательно произойдет. Как в случае с тигром и козой. Главное - не дать себя съесть прежде, чем заметишь тигра...
Вокруг него благоухали кусты жасмина и гигантской герани. Трудно было поверить, что в таком райском месте его может ждать смерть. И тем не менее...
Малко уже успел провести собственное расследование смерти Вернона Митчелла, но ничего нового не обнаружил. Те полицейские, с которыми он встречался, всецело поддерживали версию о самоубийстве. Полиция осмотрела также вещи Митчелла, оставшиеся в гостиничном номере, но и там не нашла ничего подозрительного.
Зато убийство в церкви Аделаиды не сходило со страниц всех багамских газет. Отец Торрио, у которого был проломлен череп, все еще находился между жизнью и смертью и на вопросы отвечать не мог. Никаких следов убийцы до сих пор обнаружено не было.
Однако Малко не представлял себе, что он будет делать, если в ближайшее время хоть что-то не прояснится. Вернона Митчелла никто не видел со дня исчезновения, а Анджело уже ничего не сможет рассказать. Оставался Тони и его приятели. Судя по словам Джека Харви, это были самые опасные люди на всем архипелаге.
Реакция Тони давала надежду. Слишком много совпадений... Возможно, игорный городок "Эль Казино" - вовсе не такой уж райский сад, каким он кажется...
Малко уже принял кое-какие меры предосторожности. Несмотря на то, что Харви тоже остановился в "Люкаяне", они договорились не появляться на людях вместе. Однако Харви считал своим долгом не спускать с Малко глаз. На всякий случай...
Тони Кэрри сидел в своем бунгало под номером 24 и пытался размышлять. Он искренне сожалел о том, что не задушил этого незнакомца. Хочешь не хочешь - об этой оплошности нужно сообщить Берту Мински. Тони поднял телефонную трубку, но затем снова положил ее на рычаг и надел полотняные брюки: ему казалось неприличным звонить Папаше в неглиже.