— Я буду предельно осторожен.
— Так, ну это все лирика. Помните: иранцы злы на вас. Вы перебили слишком много солдат в Курамшаре. Генерал Каджар покровительствует вам, он понимает, что произошло недоразумение. Но может случиться так, что вас вызовут на допрос. Отрицайте решительно все. Они не станут слишком придираться.
Он встал и протянул руку. Малко не ожидал, что за пазухой у генерала имеется еще один, завершающий удар.
— Желаю удачи на любовном поприще, но постарайтесь избегать разного рода нежелательных свиданий. Таких, как, например, сегодня утром за завтраком. Эти люди — плохие советчики. Предоставьте нам самим решать наши проблемы. Можете передать в Вашингтон, что у нас все в полном порядке и мы контролируем ситуацию.
Дверь кабинета закрылась, и Малко спустился по лестнице. На выходе он столкнулся со здоровенным типом. По-видимому, эта была одна из горилл посольства.
Ему не хотелось сразу брать такси, и он немного прошелся пешком. Ситуация все больше и больше запутывалась. Почему Шальберг следил за ним? Ведь он не в первый раз сталкивался с подобными выходками русских. Малко решил немедленно повидать Дерио и позвонил ему по телефону. Тот весело откликнулся:
— Рад слышать вас! У меня есть интересные новости.
— Прекрасно, немедленно еду.
Малко поймал такси и отправился на улицу Сурайя. Дерио сам открыл калитку и проводил его в гостиную. Усадив гостя, он немедленно отправился за бутылкой шампанского. На сей раз это было то шампанское, «Моэт-и-Шандон».
— От французского посольства! — чокнулся он с Малко. — И оно стоит гораздо дороже собранных мною слухов.
— Слухов? Что нас ждет? Землетрясение, война?
— Нет, всего-навсего революция. Сегодня утром я отправился на базар и проболтался там полдня. Идет сильное брожение, иранцы взвинчены до предела. Есть решение начать всеобщую забастовку. Не далее чем завтра. С этого все начинается. Кроме того, крепко нажимают муллы.
— Муллы?
— Ну, высшее духовенство. Обвиняют правительство, в том числе и шаха, в разрушении основ ислама, что на руку только коммунистам. Дело грозит обернуться катастрофой, поскольку у них будет оружие. Наше оружие...
— Кто стоит за всем этим? Коммунисты? Этот самый Тудеш?
— Вы с ума сошли! Кто угодно, только не Тудеш. В данный момент не так просто определить, кто дергает за веревочки. Это выяснится завтра, когда прольется первая кровь.
— Просто невероятно... И страшно запутанно.
И Малко рассказал о своей встрече с Шальбергом. Дерио слушал с особым вниманием, вскидывая от удивления брови.
— Да он обвел вас вокруг пальца! Или я уже совершенно ничего не понимаю. Тудеш не способен провести операцию такого масштаба. Генерал сам подбросил вам эту мысль: они так усердно истребляли иранских коммунистов, что умудрились уничтожить даже их дальних родственников и соседей. Впрочем, завтра мы все узнаем. Если вы хотите стать свидетелем событий, я предлагаю отправиться вместе со мной на базар. Скажем, часам к шести. У меня там есть вполне надежный приятель, мы усядемся в первых рядах, будем пить чай и ждать. Оставайтесь ночевать у меня. Как знать, вдруг органам безопасности придет в голову допросить вас именно завтра?
— Согласен! Дерио поднял бокал.
— За революцию и деньги — два столпа иранского государства!
Глава 8
Высокий столб черного дыма поднимался в синее небо Тегерана. Он шел от перевернутого военного грузовика, догоравшего посреди площади Мэдан на южной стороне базара. Вокруг него плясали босоногие мальчишки, то собираясь в подобие хоровода, то рассыпаясь и бросая в костер что попало.
Тело водителя, прижатое к ветровому стеклу, осталось в кабине, изрешеченной пулями. Его обгоревшее лицо постепенно превращалось в кошмарную маску. Еще трое убитых лежали на проезжей части — два солдата и один штатский.
Малко и Дерио вышли на бульвар Хиебан прямиком через базар. Они очутились в мертвой зоне. В конце проспекта виднелись полицейские в голубой форме, укрывающиеся за джипом, перегородившим дорогу. Они защищали дворец Гулистан и здание телевидения. Оставить этот стратегический пункт они не могли. Разъяренная толпа готова была ринуться через проспект Хайяма и достигнуть посольского квартала, а оттуда было рукой подать до резиденции шаха. Толпа бунтовщиков ждала чего-то в конце улицы, сбившись в темную массу и запрудив весь проход. Идти с голыми руками на вооруженных полицейских они не рисковали, но чувствовалось, что при легком нажиме со стороны вожаков народ ринется вперед очертя голову.
Малко и Дерио перебежали открытое пространство и спрятались за разбитой телефонной будкой. Стекла в ней были выбиты, аппарат беспомощно болтался на уцелевшем проводе.
— Дело пахнет керосином, — пробормотал Дерио. — Если мы направимся в сторону полицейских, нас может подстрелить какой-нибудь слишком усердный и перевозбужденный псих. В сторону повстанцев не пойдешь, — там нас просто-напросто линчуют. В переделках такого рода иметь белую кожу слишком опасно.
Малко раздумывал недолго.
— Рискнем! Пошли к толпе, там интересней. Полицейские все равно опаснее.
Продвигаясь с большой осторожностью, они направились к сбившейся в кучу недоброжелательной массе. Неожиданно раздался громовой окрик громкоговорителя. Он заработал на стороне полицейских, получивших, как видно, какое-то приказание.
— Расходитесь по домам! Неподчинившиеся приказу будут арестованы!
Колонна джипов пошла по проспекту. В каждой машине сидело по несколько полицейских с автоматами и дубинками. Первые ряды повстанцев дрогнули и отступили на несколько шагов. Джипы прибавили ходу.
— Они получат по первое число, а мы находимся как раз посередке, — прошептал Дерио.
Совершенно неожиданно началась автоматная стрельба. То длинными, то короткими очередями. Малко и Дерио нырнули на дно высохшей сточной канавы. Пули со свистом пролетали над их головами.
— Ну мильтоны, дают жару! — заметил Дерио.
— Это не они. Прислушайтесь!
Пренебрегая опасностью, заинтригованный Дерио приподнял голову. Происходило нечто странное. Джипы откатывались в полном беспорядке, несколько убитых полицейских лежало на мостовой, остальные выпрыгивали из машин и в панике отступали. Под новым ураганом очередей упало еще несколько человек.
— Узнаете? — спросил Малко. — Это бьет МЖ-42. Он установлен где-то на крыше.
Послышался глухой рев, и толпа, сгрудившаяся в конце улицы, ринулась вперед, сметая все на своем пути. Она промчалась мимо двух европейцев, сбив их с ног, но не обратив на них никакого внимания.
Как только первая волна повстанцев схлынула, они вскочили на ноги и влились в следующий поток. Кругом кричали, находившиеся в толпе женщины испускали пронзительный визг, несколько человек, затормозив с разбега, бросилось терзать тело раненого полицейского. Его приканчивали палками, ногами... Огнестрельного оружия не было ни у кого.
Оглянувшись, Малко увидел человека с гранатой. Он размахнулся, швырнул ее в сторону убегающих полицейских и мгновенно скрылся в толпе. И началась пулеметная стрельба, откуда-то с севера, по всей видимости, со стороны проспекта Фирдоуси.
Значит, у повстанцев все-таки было оружие... Дерио воспользовался просветом в толпе и потащил за собой Малко.
— Бежим! Сейчас начнется свалка. Полицейских они погнали, но дальше стоят два бронеполка, которые вступят в бой с ходу.
— Куда мы идем?
— Туда, откуда пришли.
И они побежали узкими улочками, ведущими к базару. Здесь было тихо и безлюдно. Попетляв еще немного по лабиринтам, они остановились у резной деревянной двери. Дерио стукнул три раза. Дверь открылась, и пожилой иранец с улыбкой поприветствовал их.
Внутренний дворик небольшого дома дышал спокойствием и прохладой. Малко и Дерио уселись на предложенные им подушки. Здесь они провели все утро в ожидании бурных событий. Малко пришел сюда исключительно для очистки совести. Он не слишком верил в революцию по заказу. В восемь утра они услышали крики и выбежали на улицу. Повстанцы бежали к базару, выкрикивая лозунги и размахивая самодельными плакатами. Малко и Дерио ничего не оставалось, как смешаться с толпой.