Достав чековую книжку, он выписал чек на сумму 2 000 долларов компании Гулендран в Американском Банке Лос Анжелеса.
– Это небольшая сумма, – скромно проговорил Малко, – но у меня трудности с турецкими властями. Тяжело переводить крупные суммы. Это заняло бы несколько недель.
Гулендран, сложившийся пополам и с блестящими от благодарности глазами, уверил его в своей глубокой преданности. Пока доллар не девальвировался, Малко был самым верным его другом. Именно поэтому он вложил в коммерцию 2 000 долларов. Таким образом, он был уверен в том, что турок обязательно найдет русских.
– Позвоните мне в Хилтон, как только узнаете что-нибудь, – подвел он итог. – А в особенности никому не говорите о моем визите. Знаете, за границей не очень-то любят американские капиталы…
Турок отмахнулся своими пухлыми ручонками от такого противного предположения. Как можно не любить деньги?
В лифте Малко рассмеялся, представив себе бумагомарак из Вашингтона, когда они увидят счет: покупка русского нефтяного танкера, 2 000 долларов. И они никогда не увидят их танкер.
Малко немного прогулялся, перед тем как вернуться в отель. Он никак не мог привыкнуть к запахам Стамбула, к этой смеси грязи, нефти, болотного воздуха и фисташек. Он растолкал добрую дюжину разъездных торговцев с набитыми курительными трубками карманами и сел в развалившийся «Форд», который оказался такси.
На его телефоне неистово мигал красный огонек. Он снял трубку и вызвал телефонистку.
– Для вас сообщение, – сказала она.- Срочно свяжитесь с мадмуазель Лейлой.
Он не успел позвонить. В дверь постучали. Он открыл и был подхвачен черным душистым торнадо, которое с порога закричало:
– Где это шлюха? Где она, я выцарапаю ей глаза.
Она бросилась на четвереньки между двумя кроватями. Малко с трудом глотнул. На Лейле было черное узкое прямое платье, покрытое металлическими полосами, которое выгодно подчеркивало ее бедра и притягивало к себе порядочного человека, как магнит притягивает железо.
Лейла поднялась и встала перед Малко. Ее декольте сводило с ума. Особенно полуобнаженная грудь. Неожиданно танцовщица сменила тактику. Она прижалась к Малко и их губы соединились в поцелуе. Ему показалось, что он окунулся в ароматную ванну.
– Я больше не нравлюсь тебе? – прошептала Лейла.
В тоже время она медленно покачивала бедрами. Ее острый язычок уперся в зубы австрийца.
Ощупью он поискал «молнию» на спине.
– Нет, – выдохнула она. – Не сейчас.
Немного погодя она сама сняла платье и осталась в великолепном черном белье. Лейла прижалась к Малко и заговорила:
– Значит, она уехала?
– Но кто?
– Кто? Одна из твоих шлюх блондинок.
– Ты сошла с ума. Никто не заходил сюда.
– Тогда почему ты велел твоим типам охранять меня?
– Потому что я боялся, что с тобой что-нибудь случится.
Лейла рассмеялась.
– Ты хочешь сказать, что они там для того, чтобы защитить меня?
– Да. Кстати, как они тебя отпустили?
Она опять рассмеялась.
– Отпустили! Но, дорогой мой, я ушла, вот и все. Они в ванной.
– Что?
Малко вскочил и стал надевать штаны, пока Лейла непринужденно продолжала говорить.
– Они сильно нервничали. Тогда я пообещала им восточный стриптиз. Им нужно было преподнести сюрприз, и я должна была одеться одна. Я поклялась на Библии, что никуда не уйду.
– На Библии! Но ты – мусульманка.
– Они этого не знали. Когда они отправились в ванную, я оделась, надушилась – я даже бросила им флакон духов, чтобы они не скучали – и заперла дверь, перед тем как уйти.
Малко оделся.
– Надевай платье и пойдем.
Она послушно повиновалась и повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул «молнию».
На лифте они поднялись на шестой этаж. Лейла осторожно вставила ключ в замок. Комната была пуста, но дверь ванной сотрясалась под градом ударов. Лейла шаловливо повернула ключ два раза.
Дверь почти сорвали с петель. Из ванной выскочили побагровевшие от ярости Крис Джонс и Милтон Брабек. Они резко остановились, увидев Малко, и хором заговорили:
– Эта, эта…
– … танцовщица, – продолжила Лейла, уперев руки в боки.
– Ладно, – сказал Малко. – Я понял. Не стоит поручать вам охранять женщин. Для ассов ЦРУ выглядели вы не лучшим образом. Идемте ужинать.
Они обедали вчетвером на веранде, где разбился несчастный Ватсон. Им принесли шиш-кебаб, пламя которого освещало весь отель. После кофе гориллы неодобрительно посмотрели вслед Малко и Лейлы, которые вместе вошли в лифт.
– Не пойти ли нам в киношку? – предложил Милтон. – Показывают «Клеопатру».
Джонс испепелил его взглядом.
– Ты еще не насытился стервами сегодня? Я иду спать.
Следующий день прошел спокойно. Малко был занят.Посыльный только принес ему каблограмму из Государственного Департамента, предписывающую ему сделать все возможное для того, чтобы прояснить историю с «Мемфисом». Дело было первостепенной важности.
Как будто он сомневался в этом! Вечером он отправился ужинать в ресторан под открытым небом с оркестром волынщиков, который играл зажигательные танцы. Лейла была счастлива. Гориллы, которые с достоинством устроились за соседним столиком, были не так счастливы. Все, что им подавали, они посыпали витаминным и бактерицидным порошком, а пиво казалось им довольно странным на вкус.
Потом они смотрели номер Лейлы, от чего их уважение к Малко существенно выросло.
На следующее утро Малко позвонил Купер.
– Мы сделали вашу работенку, – сообщил адмирал. – Я посылаю к вам человека с отчетом. Он будет у вас через час и поднимется прямо в ваш номер.
Через час в дверь постучали. Перед Малко стоял загорелый гигант с выбритым черепом, который ростом превосходил его на двадцать сантиметров. Он представился: «Лейтенант Хилл, Морской Корпус».
– Ну? – спросил Малко, когда посетитель сел на подлокотник кресла.
– Я был там вчера с двумя моими парнями водолазами. Мы погружались три раза.
– И что?
Хилл потер щеку.
– Если вам говорят, что судно не могли снять с мели, то эти люди лгут.
– Почему?
– Потому что ваш танкер я вытащил бы за три дня с помощью двух пожарных катеров и команды, которая заделала бы дыру в носу. Он не завяз в песке или в тине по той простой причине, что дно скалистое, и корпус застрял между двумя скалами.
Малко размышлял. Хилл продолжил:
– Но есть еще трал, который работал там несколько недель и выгреб тонны земли. Я видел ее. Скалистая впадина теперь целиком засыпана.
Хилл покачал головой.
– Эта земля не из-под судна. Во всяком случае, не стоит вытаскивать оттуда эту посудину, она полностью сгнила. Обшивку можно пробить одним ударом кулака. Я бы не стал так рисковать в Средиземноморье. Вот.
Офицер встал. Малко последовал его примеру. Задумчиво он проводил своего собеседника. Поистине тайна становилась еще непроницаемей. Не только «Архангельск» не был «Архангельском», но он не садился на мель и даже не стоил того, чтобы им занимались! Если все это что-то не скрывало, было отчего рвать волосы.
Нужно было любой ценой осмотреть танкер. Но прежде стоило испытать один шанс. Он позвонил Лейле и вышел, оставив девушку под присмотром горилл.
В очередной раз он воспользовался служебной дверью. Над Стамбулом ярко светило солнце, и Босфор выглядел так, как на почтовых открытках.
Бородатый служащий в рубашке без воротничка проводил его в небольшой салон и принес неизменную чашку чая. Но на этот раз Малко не пришлось ждать.
Господин Гулендран выглядел не таким, как при их первой встрече. Его лоснящееся от жира лицо осунулось, пухлые ручонки безрадостно свисали вдоль тела.
– Присаживайтесь, – умирающим голосом проговорил он.
– Ну, какие новости? – ободряюще поинтересовался Малко.
Невысокий человечек обескуражено поднял руки.
– Плохие новости, очень плохие. Я решительно не понимаю этих русских. Я встречался с торговым атташе, очень вежливым и учтивым человеком. Но когда я заговорил об «Архангельске», я натолкнулся на стену. Судно не продается. Его снимет с мели советское министерство ВМФ, которому оно принадлежит.