5
Умный слушал терпеливо
Излиянья дурака:
«Не затем ли жизнь тосклива,
И бесцветна, и дика,
Что вокруг, в конце концов.
Слишком много дураков?»
Но, скрывая желчный смех.
Умный думал, свирепея:
«Он считает только тех.
Кто его еще глупее, —
«Слишком много» для него…
Ну а мне-то каково?»
6
Дурак и мудрецу порою кровный брат:
Дурак вовек не поумнеет.
Но если с ним заспорит хоть Сократ —
С двух первых слов Сократ глупеет!
7
Пусть свистнет рак,
Пусть рыба запоет.
Пусть манна льет с небес, —
Но пусть дурак
Себя в себе найдет —
Вот чудо из чудес!
БАЛЛАДА
(Из «Sinngedichte»[8] Людвига Фульда)
Был верный себе до кончины
Почтенный и старый шаблон.
Однажды, с насмешкой змеиной.
Кинжалом он был умерщвлен.
Когда с торжеством разделили
Наследники царство и трон, —
То новый шаблон, говорили.
Похож был на старый шаблон.
ПОСЛЕ ПОСЕЩЕНИЯ ОДНОГО
«ЛИТЕРАТУРНОГО ОБЩЕСТВА»
Мы культурны: чистим зубы,
Рот и оба сапога.
В письмах вежливы сугубо —
«Ваш покорнейший слуга».
Отчего ж при всяком споре.
Доведенном до конца.
Вместо умного отпора
Мы с бессилием глупца.
Подражая папуасам.
Бьем друг друга по мордасам?
Бьем, конечно, языком.
Но больней, чем кулаком…
ТРАГЕДИЯ
Рожденный быть кассиром в тихой бане
Иль агентом по заготовке шпал,
Семен Бубнов сверх всяких ожиданий
Игрой судьбы в редакторы попал.
Огромный стол. Перо и десть бумаги —
Сидит Бубнов, задравши кнопку-нос…
Не много нужно знаний и отваги.
Чтоб ляпать всем: «Возьмем». «Не подошло-с!»
Кто в первый раз — скостит наполовину.
Кто во второй — на четверть иль на треть…
А в третий раз — пришли хоть требушину.
Сейчас в набор, не станет и смотреть!
Так тридцать лет чернильным папуасом
Четвертовал он слово, мысль и вкус,
И наконец, опившись как-то квасом.
Икнул и помер, вздувшись, словно флюс.
В некрологах, средь пышных восклицаний.
Никто, конечно, вслух не произнес,
Что он, служа кассиром в тихой бане.
Наверно, больше б пользы всем принес.
ПЕСНЯ СОТРУДНИКОВ
САТИРИЧЕСКОГО ЖУРНАЛА
Поэт
Погиб свободный смех,
А мы живем…
Тоска в глазах у всех.
Что мы споем?
Все
Убежав от мертвой злобы.
Мы смеялись — ой-ли-ла!
Открывалось дно трущобы,
И чуть-чуть яснела мгла.
Но известные утробы
Съели юмор — ой-ли-ла!
И, исполнен хилой злобы.
Юмор стонет, как пила.
Художник
Голова горит от тем.
Карандаш остер и тонок.
Лишь художник тих и нем.
Как спеленатый ребенок…
Юморист
Врешь! Ребенок
Из пеленок
Буйно рвется и кричит,
А художник.
Как заложник.
Слышит, видит… и молчит.
Поэт
Звени, мой стих, и плачь!
Мне хуже всех —
Я должен, как палач,
Убить свой смех…
Все
«Смеха не надо бояться»,
В смехе последний оплот:
Не над чем разве смеяться?
Лучше без слов задыхаться
Чадом родимых болот?
Юморист
Вопрос гораздо проще —
Они сказали: «Нет!»
Друзья, вернемся к теще —
Невиннейший сюжет…
Все
Он прав — играть не стоит в прятки.
Читатель дорогой!
Подставь чувствительные пятки
И знай брыкай ногой.
Поэт (запевает)